Рация смолкла, и Кобылин услышал еще одну автоматную очередь. Выстрелы были слышны плохо, словно оружие обмотали одеялом, и Алексею подумалось, что подвал в здании очень неплох. И, к счастью, не ему выпало его прочесывать. С подвалами у Алексея были связаны самые неприятные воспоминания.
Борода поднялся на ноги и сунул пистолет в кобуру под мышкой. Кобылин с удивлением взглянул на него снизу вверх.
— Расслабься, — посоветовал Борода, глядя на приоткрытую дверь, ведущую на лестницу. — Объекты засекли. Нам бы сейчас к ребятам спуститься да подсобить.
Алексей тоже поднялся на ноги, но дробовик не опустил, он по-прежнему держал на прицеле темный коридор, расчерченный полосами света уличных фонарей, что лился сквозь зарешеченные окна. Григорий задумчиво глянул на пустой коридор, пожевал губами, словно пробуя на вкус какую-то идею.
— Вот что, — решительно сказал он. — Давай, Леха, прочесывай коридор. Загляни в каждую комнату, но особо не задерживайся, ребятам может понадобиться помощь в подвале.
— А ты? — переспросил Алекс.
— Я на чердак, — отозвался Григорий. — Его тоже надо прочесать да на крышу заглянуть. Инструкции надо выполнять.
— Там же замок, — напомнил Кобылин. — Туда никто не мог залезть.
— Могли залезть, но не здесь, — парировал Борода. — Лех, ты как дите, думаешь, на чердак только по лестнице можно попасть?
— Верно, — Кобылин кивнул, признавая ошибку. — А ты как туда попадешь?
— Справлюсь, — бодро отозвался Григорий, запустив руку в карман и чем-то глухо позвякивая. — Замочек плевенький, пару раз ковырнуть, он и откроется.
Снизу вновь донесся гулкий звон выстрелов, и Григорий озабоченно глянул под ноги. Потом покосился на карман с рацией, но она молчала.
— Операция продолжается, — тихо сказал Борода. — Что-то не так.
— Не всех нашли? — предположил Алексей. — Или их больше оказалось?
— Или ребята промахнулись, — продолжил Борода. — Все, Лех, давай ступай, я на чердак. Нечего тут рассусоливать.
Борода распахнул дверь и вышел на площадку — двигался он быстро и бесшумно, и Кобылин не уставал этому поражаться. В обычное время грузный Борода производил много шума — сопел, пыхтел, страдал одышкой, топотал, как слон. Но на дежурстве Григорий преображался и бабочкой порхал в темноте, несмотря на свое телосложение. Как-то Алексей спросил Гришу, как ему это удается, но тот лишь отшутился, сказав, что жить захочешь — еще не так запорхаешь. И лишь много позже Алекс понял, что это была не шутка — прямая угроза жизни заставляет человека преображаться. И очень сильно.
Вот и сейчас, первый звук, что донесся с лестницы, был скрежетом. Борода, оказывается, уже подобрался к двери и взялся за замок. Кобылин ни капельки не сомневался, что Григорий справится с этой железякой, и потому двинулся к первой же двери.