— А где коса? — выдавил он.
— Коса — попса, — без тени улыбки отозвалась девочка. — Не люблю понты.
Белый кулачок разжался, и на месте шарика оказалось лезвие безопасной бритвы. Девочка шевельнула рукой, и блестящий кусок металла бабочкой запорхал между длинных пальцев. Взлетел в воздух, блеснул и снова спрятался в кулаке.
Кобылин сдавленно заперхал.
Пальцы снова разжались, и знакомый шарик воспарил над открытой ладонью. На этот раз он был полосатым. Черные и белые полосы шли винтом, переплетаясь в нехитрый узор, словно полосы в детской шоколадной пасте. Белое и черное.
Девочка задумчиво посмотрела на шарик. Покачала головой, сжала кулачок и сунула шарик в задний карман своих узких джинсов. Потом подняла голову, словно прислушиваясь к далекому зову, встряхнула длинной челкой и пошла прочь.
Кобылин приподнялся, заерзал плечами по бетонной стене. Что-то должно произойти — подсказывал ему пульс города, проходящий даже сквозь камни. Нужно что-то сделать. Сейчас. Или будет поздно…
— Подожди, — позвал он.
Девочка остановилась у самой стены. Обернулась. В ее черных глазах Кобылин увидел искорки — веселые, вовсе не страшные.
— Скажи мне что-нибудь, — попросил он. — Просто скажи. Мне.
Девочка опустила руки, покачала ими, привлекая внимание пленника. А потом на запястьях, чуть выше браслетов из разноцветных бус, открылись две кровавые раны. Они шли от запястий к сгибу локтя, вдоль, словно кто-то нарочно распорол белую кожу. Бритвой.
— Плоть — это кровь, — тихо сказала девочка.
Струйки темной крови побежали по белым пальцам, добрались до самых кончиков и закапали на бетонный пол теплым дождиком.
— А кровь, — девочка качнула руками, и тяжелые капли веером разлетелись по полу, — всего лишь плоть.
Кобылин шумно сглотнул.
Девочка улыбнулась ему. Осторожно, неуверенно, лишь уголками губ, словно пробуя давно забытое движение. Кровавые раны на ее руках закрылись, и капли крови исчезли с серого пола. Потом девочка развернулась и вошла в стену, словно та была всего лишь занавеской. И пропала.
Кобылин закрыл глаза и обмяк, прислушиваясь к бешено стучащему сердцу, что грозило выпрыгнуть из груди. Не так он представлял эту встречу. Совсем не так. Хотя… Все еще могло повториться. Нет, не так. Это обязательно повторится вновь. Но если он не поторопится, то это случится слишком скоро. Слишком.
Перевернувшись на бок, Алексей подтянул коленки к самому подбородку и согнулся так сильно, как только мог. Руки, связанные за спиной, жутко болели. Но охотник опускал их все ниже, выворачивая из плеч, пока не завел их под собственный зад. Дальше пошло легче — связанные запястья скользнули под колени, и Кобылин вытянул из живого кольца рук сначала одну ногу, потом вторую.