Во время следующей скачки я ни на миг не забывал о том, что мой враг следит за мной. Я проскакал свои две мили и пришел четвертым. После этого снова переоделся в цвета принцессы и вернулся на выводной круг для главного события дня: трехмильного стипль-чеза, который считался генеральной репетицией Большого национального.
Против обыкновения, принцесса не ждала меня в паддоке, и я некоторое время стоял в одиночестве, глядя, как конюх вываживает ее крепыша Котопакси. Как и многих из лошадей принцессы, его назвали в честь горы, и этому коню его имя вполне подходило: крупный, сухопарый, мосластый, темно-гнедой, с серыми пятнами на крупе, похожими на грязный снег. Ему было восемь лет, он как раз достиг полного расцвета, и я поверил, что через месяц мне наконец-то удастся выиграть большую скачку.
Мне случалось выигрывать почти все скачки — кроме Большого национального. Там я приходил вторым, третьим, четвертым — но первым ни разу.
Если повезет, Котопакси поможет мне нарушить эту печальную традицию.
Подошедший Дасти развеял мои приятные мечты.
— Где принцесса? — спросил он.
— Не знаю.
— Она бы не стала пропускать старину Пакси.
Невысокий, пожилой, с обветренным лицом и всегда подозрительный, он смотрел на меня обвиняюще, словно я что-то знаю и не желаю говорить.
Дасти зависел от меня по работе, как и я от него, но мы никогда не нравились друг другу. Он при каждом удобном случае старался мне напомнить, что, будь я хоть трижды чемпионом, выигрываю я лишь благодаря тяжелому труду конюхов — в том числе, разумеется, и его самого. Его поведение по отношению ко мне доходило временами до грубости, но он никогда не переступал черты, за которой начиналось неприкрытое хамство, и я это сносил, потому что он на самом деле был хорошим конюхом и насчет своих помощников был прав, и к тому же у меня все равно не было выбора. Поскольку Уайкем перестал ездить на скачки, забота о лошадях всецело возлагалась на Дасти, а забота о лошадях — это главное.
— Каскад еле ноги передвигает, — сказал Дасти, угрюмо глядя на меня.
— Он не хромает, — мягко заметил я.
— Он еще с месяц оправиться не сможет!
Я не ответил. Я огляделся, ища принцессу, но ее по-прежнему не было видно. Мне хотелось знать, что там наговорил ей Мейнард, но было похоже на то, что мне придется подождать. Странно, что она не пришла в паддок. Почти все владельцы лошадей любят выходить в паддок перед скачками, а принцесса появлялась там непременно. Более того, она особенно гордилась Котопакси и любила его больше всех. Она всю зиму рассуждала о его шансах на победу в Национальном.