— Четверо суток назад на Яковецком поле ваш соотечественник генерал Росс решил со своими офицерами такой же вопрос за полчаса. Этот срок князь Меншиков предоставляет и вам. Где мне ждать ответ?
— Наверное, вы провели всю ночь в седле, поэтому устали и голодны. Располагайтесь в моей палатке, а я велю принести вам и барабанщику перекусить.
— Благодарю, господин генерал.
— Что ты намерен делать? — спросил у Левенгаупта Крейц, когда, отправив русских парламентеров, они остались вдвоем.
— То, что на моем месте сделал бы любой здравомыслящий офицер, располагающий, тридцать одним исправным орудием и ни единым ядром или бомбой к ним, ограниченным запасом пороха, половина которого подмочена, и главное, имея под началом вместо армии скопище разноплеменного вооруженного отребья, полностью позабывшего о дисциплине и начавшего разбегаться еще до появления неприятеля.
— Ты не ответил на мой вопрос, Адам. А я надеялся, что как твой близкий друг и старый боевой соратник имею право на твою откровенность.
— Разве я не откровенен? Ты не задумывался, почему король оставил командовать армией меня, а не другого генерала?
— Задумывался.
— Так почему?
— Видишь ли, по этому поводу можно иметь различные точки зрения, — уклончиво ответил Крейц.
Левенгаупт улыбнулся.
— Тебе не кажется, что ты сам не слишком откровенен со мной? Ладно, отвечу вместо тебя. Король назначил меня командующим потому, что на мне позор поражения под Лесной, и если я сегодня прикажу сложить оружие и сдаться, объяснение этому поступку не нужно долго искать: чего еще можно было ждать от генерала, однажды уже разгромленного русскими и с тех пор дрожавшего при одном виде их? Причем речь будет идти не об этом сброде, а о доблестной и непобедимой шведской армии, которая провела сражение на Яковецком поле с превосходившим ее в силах противником, организованно отступила с поля боя в свой лагерь под Полтавой, блестящим маневром ускользнула от преследовавших ее царских войск и успешно начала переправу через Днепр. Но стоило лишь королю из-за ранения передать командование мне, я через несколько часов сдал армию неприятелю. Единственное, в чем можно будет упрекнуть короля, это в том, что он опрометчиво доверил командование такому ничтожеству, как я.
— Ты прав, Адам, твоим назначением умница-король отвел от себя ответственность за неизбежную гибель армии. Даже если ты примешь сегодня бой и окажешься разгромленным, король тоже будет ни при чем: тщеславный Левенгаупт, желая любой ценой, тем более чужой кровью, смыть позор поражения при Лесной, необдуманно ввязался в сражение с Меншиковым, хотя мог бы... Например, прикрыв переправу сильным арьергардом, перебросить главные силы армии на противоположный берег и спасти их. Что мы не предприняли бы с тобой, Адам, выигрывает только король, а нам суждено стать в глазах потомков либо трусами, сдавшими армию противнику, либо невеждами-генералами, погубившими армию своим ошибочным решением. Какой из этих двух вариантов нам с тобой выбрать?