— Уверен в этом.
— Но царь не одинок, у него имеется целый ряд единомышленников и последователей.
— Именно поэтому я предлагаю вместе с царем обязательно схватить и Меншикова.
— Помню об этом. Но зачем нам нужен сын Петра, царевич Алексей?
— Наследник — прямая противоположность отца. Это как раз тот человек, который может заключить мир на всех угодных королю Карлу условиях. Но чтобы царевич смог избежать неблагоприятного для Швеции влияния, его надобно держать рядом с собой. И лучше всего, если во время мирных переговоров он будет являться гостем его величества короля Карла... Не пленником, а именно гостем, — еще раз многозначительно повторил Мюленфельс.
— Разумно, — медленно произнес Пипер. — Но как вы собираетесь осуществить свой план в теперешних условиях?
— Царь Петр горяч и своеволен. Он часто совершает поступки, никак не приличествующие особе столь высокого происхождения: лично осматривает местность и выбирает позиции для боя, с малым числом людей ведет разведку, а иногда даже ввязывается в стычки с врагом. Главное — не прозевать подходящий Момент и не спутать царя ни с кем другим, поскольку он любит носить одежду простого офицера или даже солдата...
Пипер опустил глаза, скривил губы. Мюленфельс, перечисляя недостатки царя Петра как военачальника, говорил о том, что неоднократно граф повторял королю Карлу: венценосная особа не может вести себя как обычный офицер и подвергать по пустякам свою жизнь смертельной опасности.
— ...Посему мой план прост, — продолжал Мюленфельс. — Я уже докладывал вам о двух офицерах, ранее бывших на службе у царя, а сейчас оставивших его и перешедших к королю Карлу. Это капитаны Саксе и Фок, они хорошо знают царя в лицо. С вашего разрешения я сегодня же отправлю их к генералу Левенгаупту, где они отберут сто — сто пятьдесят лучших солдат, переоденут их в русскую форму и постараются быть рядом с отрядом Меншикова, чтобы захватить царя в плен еще на марше. Если это не удастся, они повторят попытку во время сражения русских с Левенгауптом или в момент бегства царя после разгрома его войск. Я уверен, что благоприятный случай обязательно представится и злейший враг Швеции окажется в руках его величества короля Карла.
Пипер задумчиво потер переносицу.
— Мой друг, но если царь Петр и его сын окажутся оба в нашем плену, почему мирный договор должен будет заключать царевич, а не законный, здравствующий монарх? Ответьте мне...
Мюленфельс учащенно задышал, скомкал в руках платок.
— Ваше сиятельство, я уже говорил, что русский царь храбр и чересчур горяч. Я уверен, что он не пожелает добровольно сдаться в плен и окажет сопротивление. Но ведь и среди шведских солдат имеются горячие и вспыльчивые. А война есть война, на ней случается всякое... Разве может простой солдат понять, как дорога мне и вам жизнь каждого монарха, будь он даже русским царем?