— Слышь, Стас, помнишь я просил тебя об одном мужике узнать: что он такое? Узнал?
— О Толстом, что ли?
— Заткнись и не говори лишнего. Так узнал?
— Ну кое-что узнал.
— Я сейчас подъеду. Завари-ка мне свежего чая.
— Совин, как ты меня достал!.. Подъезжай. А чая у меня нет.
— Ладно, сам привезу. А то заваришь какую-нибудь бурду… — И Совин бросил трубку, не дожидаясь ответа.
А чего его ожидать. Всё равно только какую-нибудь грубость услышишь. А всякая грубость была противна утонченной натуре Совина.
* * *
— Совин, ты мне работать не даёшь, — встретил Стас позднего гостя — Меня скоро попрут с работы. Предупреждаю: если это случится, я сяду на твою шею. Будешь меня кормить и поить.
— Кормить — ладно. Но поить!.. Это ты загнул. Спиртного на тебя не напасёшься. Кстати, выпить что-нибудь есть?
Вопрос — и Совин прекрасно об этом знал — был чисто риторическим. У неженатого компанейского Стаса все спиртное исчезало значительно быстрее, чем успевало появляться. Товарищи по журналистскому цеху — Стас любовно называл их журналюгами — любили бывать в этом доме, из чего автоматически проистекало отсутствие в нем и закуски, и выпивки. Сам Стас выпить тоже любил, какое-то время даже злоупотреблял. Потом одумался и держал себя в рамках. Что особенно было важным при его работе, сопряженной с едва ли не ежедневными тусовками: с пьяным и разговаривать особо никто не будет. Ибо пьяный человек болтлив, несдержан, чужих секретов не хранит. Да и просто по-человечески неприятен.
А Совин знал нескольких ребят-журналистов, именно по причине невоздержанности в выпивке потерявших сначала доступ к светской информации, а позже — за наступившей своей ненужностью — и работу.
Дмитрий достал из пакета бутылку коньяка, чай, коробку конфет.
— Ты хоть чайник поставил бы, Стас.
— Уже стоит. Я сейчас закончу абзац — и поговорим. — Стас уселся за свой ноутбук, стоявший тут же, на кухонном столе. Сунул в рот сигарету, не глядя прикурил. И застучал по клавишам.
Совин тем временем священнодействовал: смешал в жестянке индийский и цейлонский чай, добавил бергамот. Сполоснул заварочный чайник, залил кипятком, слил, еще залил, снова слил, засыпал пять больших ложек заварки, залил ее кипятком на треть, закрыл крышкой, обернул чистым льняным полотенцем, найденным в стенном шкафу…
— Ну, Совин, ты даёшь. Знаешь, кого ты мне напоминаешь? — внезапно спросил Стас.
— И кого же? — откликнулся Дмитрий, готовясь к традиционным подколам друга.
— Гингему. «Волшебника Изумрудного города» читал в детстве? Ведьма там такая была. Тоже любила всякие зелья варить. Её потом девочка Элли своим домиком пришибла. Ты, когда чай завариваешь, — чистая Гингема. — Стас подумал и добавил: — И наполовину Бастинда. Была там ещё одна такая вредная старуха. Тебе бы еще приплясывать надо вокруг чайника и заклинания твердить.