— Я бы не отказался от чая, — ответил я.
— Чай? В такое время? Ну что ж, заваривай сам. Он смотрел, как я налил чайник и поставил его кипятить.
— Ты что, совсем теперь не пьешь?
— Нет.
— Слава Богу.
Во дворе послышался шум машины. Подкатив к окну, Фил Эркхарт вбежал на кухню и спросил, есть ли какие-нибудь результаты. Прочитав ответ на угрюмой физиономии Майло, он рассмеялся.
— Ты думаешь, что лошадь чем-то накачали? — спросил я его.
— Я? Да в общем-то, нет. Трудно сказать. Это Майло так думает.
Маленького роста, с рыжеватыми волосами, лет тридцати, он был представителем третьего поколения семейства ветеринаров и, на мой взгляд, самым лучшим. Я поймал себя на мысли о том, что когда в будущем буду держать лошадей здесь, в Лэмборне, то непременно буду пользоваться его услугами. Странная мысль. За моей спиной будущее само строит свои планы.
— Судя по слухам, нам повезло, что ты еще с нами, — сказал он. — Говорят, свалка была впечатляющей. — Он по-дружески окинул меня профессиональным взглядом. — Но кое-где тебя все-таки заметно поцарапало.
— Это не помешает ему выступать, — сердито вставил Майло.
— В твоем голосе слышится не столько сочувствие, сколько тревога, — с улыбкой сказал Фил.
— Какая тревога?
— С его приходом среди твоих лошадей стало больше победителей.
— Чушь, — отозвался Майло.
Он налил выпить себе и Филу, а я приготовил чай. Фил заверил меня, что, если анализ мочи окажется нормальным, он обеими руками сможет поручиться за Дазн Роузез.
— На нем, возможно, сказываются последствия переутомления в Йорке, — сказал он. — Не исключено, что это для него вполне естественно. С некоторыми лошадьми такое бывает, к тому же мы не знаем, сколько он потерял в весе.
— А что может показать анализ мочи? — спросил я.
Он удивленно поднял брови.
— В данном случае барбитураты.
— В Йорке, — задумчиво сказал я, — один из знакомых Николаев Лоудера расхаживал по ипподрому с ингалятором в кармане, точнее, с кухонным бейстером.
— Владелец лошади? — удивленно спросил Фил.
— Да. Ему принадлежит лошадь, победившая в пятифарлонговом спринте. Он был еще в стойле, когда седлали Дазн Роузез.
Фил нахмурился.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ничего. Лишь то, что видел. Я не думаю, что он что-то сделал с этой лошадью. Николас Лоудер не допустил бы этого. Вся его конюшня поставила на нее. Они рассчитывали на ее победу и знали, что в этом случае у нее возьмут анализ. Так что вопрос лишь в том, что можно дать лошади, не рискуя, что ее дисквалифицируют. Что-то при помощи ингалятора непосредственно перед забегом?
— Ничего, что могло бы ее подстегнуть. Их проверяют на все виды допинга.