Мною все сильнее овладевало чувство глубокого разочарования. Я серьезно рассчитывал отыскать эту машину. По мере того как время приближалось к двум часам, я все больше укреплялся во мнении, что мне не стоило так затягивать с поисками — следовало заняться ими сразу же после смерти Гревила. «Однако в прошлое воскресенье я был просто не в состоянии начать их, да и узнал-то я, что нужно искать нечто ценное, только во вторник», — думал я.
Даже сейчас меня не покидала уверенность, что Гревил не мог оставить алмазы в каком-то легкодоступном месте, но приезжал же он зачем-то в Ипсуич... а вдруг?
Крематорий располагался в саду среди аккуратно рассаженных розовых кустов. Брэд подвез меня к самому входу и поехал где-нибудь перекусить. Мне навстречу вышли двое мужчин в черных костюмах и с соответствующим выражением лица. Один представился владельцем похоронного бюро, в которое я обращался, другой — сотрудником крематория. Сообщив мне, что прислано множество цветов, они спросили, какие положить на гроб.
Несколько озадаченный, я последовал за ними, и мы пришли в длинную крытую аркаду, находившуюся возле здания. Там возле своих венков стояли одна-две группы скорбящих людей.
— Вот цветы для мистера Фрэнклина, — сказал сотрудник крематория, показывая на длинные ряды необыкновенно ярких, разноцветных букетов, полных жизни в этом владении смерти.
— Это все для него?! — воскликнул я в изумлении.
— Да, их приносили все утро. Какие положить внутрь, какие — на фоб?
Я заметил, что на букетах были карточки.
— Я тоже прислал цветы от себя и наших сестер, — сказал я с некоторой неуверенностью. — На карточке должно быть написано Сьюзан, Миранда и Дерек. Я хочу, чтобы вы положили их.
С сочувствием взглянув на мои костыли, сотрудник крематория и владелец похоронного бюро решили помочь мне найти цветы, а мне первым делом попалась на глаза не та карточка, что я искал, а другая, от которой у меня перехватило в горле.
«Я думаю о тебе каждый день в четыре двадцать, любимый. К.».
Карточка была прикреплена к розам ярко-красного цвета, которые стояли с папоротником в темно-зеленой вазе. Двенадцать благоухающих цветов. «Дазн Роузез означает „дюжина роз“, — подумал я. — Боже мой!»
— Нашел, — донесся до меня голос владельца похоронного бюро, который держал в руках большой букет розовых и красновато-коричневых хризантем. — Вот, пожалуйста.
— Прекрасно. Мы положим еще эти розы и тот венок, что возле них, — он от сотрудников его компании. Хорошо?
Похоже, они согласились со мной. После мучительных раздумий Аннет и Джун, позвонив из офиса, сказали, что сошлись на исключительно белых цветах. Они взяли с меня обещание, что я обращу на цветы внимание и удостоверюсь в том, что они красивы.