Тут-то из-за спины матери и выступила девочка, обутая в дамские не по размеру большие туфли. Возможно, как раз это чувство вседозволенности, вновь обретенного дерзостного безрассудства и побудило его рассмеяться при виде тоненьких птичьих ножек, торчащих из разбитых и стоптанных башмаков, — громко, во всю глотку. Что за дурацкая, пустопорожняя комедия весь этот визит! Он еще не отсмеялся, когда женщина с прилепившимся на бедре младенцем сделала шаг вперед. Ее голос прозвучал не громче шепота, но в настоятельности мольбы не могло быть сомнений.
— Пожалуйста, сеньор. Меня не надо. Ее возьмите. Возьмите мою дочь.
С ног дочери Джекоб, все еще смеясь, перевел взгляд на мать и был поражен тем, какой у нее в глазах застыл ужас. Его смех увял, он стоял, качал головой и думал: "Святый Боже, помоги мне справиться с этим подлейшим делом!"
— А, ну конечно! Разумеется, — подал голос д'Ортега, сумев стряхнуть замешательство и пытаясь восстановить поруганное достоинство. — Я отошлю ее к вам. Незамедлительно. — Он расширил глаза, словно подтверждая этим снисходительную улыбку, которой, впрочем, скрыть все еще владеющее им возмущение не получилось.
— Я же сказал, и я от слова не отступаю, — ответил Джекоб, которому не терпелось поскорее от этого недочеловека отделаться. Но тут он подумал, что ведь Ребекке, пожалуй, не помешал бы при доме как раз вот такой ребенок. Эта девочка, шаркающая жуткими огромными туф-лищами, примерно тех же лет, что была Патриция, а если ее тоже лягнет в голову кобыла, то эта утрата для Ребекки будет не так тяжела.
— Здесь по соседству есть священник, — продолжил д'Ортега. — Я попрошу, и он отвезет ее к вам. Посажу их на шкуну, и — пожалуйста, встречайте в любом порту по вашему выбору.
— Нет. Я сказал — нет.
Вдруг пахнущая чесноком женщина опустилась на колени и закрыла глаза.
Написали расписки. Не оспаривая того, что девочка стоит двадцать пиастров, — конечно, ведь ей сколько лет еще служить! — в конце концов сумму оставшегося долга скостили, сойдясь на трех хогсхедах табака (то есть больших, каждая весом чуть не в полтонны, бочках) или пятнадцати английских фунтах, но лучше все-таки деньгами. Напряжение спало — видно было, как помягчело лицо д'Ортеги. В нетерпении (хоте-
лось поскорей убраться и на свободе насладиться радостью разрешения кляузного дела) Джекоб наскоро простился с мадам д'Ортега, двумя ее отпрысками и их отцом. На узенькой дорожке, ведущей к воротам, снова развернул Регину, махнул рукой чете хозяев и опять, сам того не желая, позавидовал: какой дом! А чего стоит изгородь! А ворота!