– Джонатан совершенно прав, – подняв голову, вступила в разговор тетя Гарриет. – Это скорее всего был шантаж, я давно об этом догадывалась, но я не знаю, ради чего.
– Не знаешь, тетя Гарриет? – Я умоляюще наклонилась вперед. – И никогда ничего не подозревала?
– Нет. – Отказавшись посмотреть мне в глаза, она сжала губы.
– Полиция не очень-то торопится, – заметил Фил, в сотый раз посмотрев на часы. – Ты уверен, что они смогли тебя понять?
– Несомненно, – ответил Джонатан. – Но это не Лондон. Здесь на все требуется время.
– Через три дня я должен быть в Барбадосе, – вызывающе объявил Майлз.
– Я бы на это не рассчитывал, – иронически усмехнулся Джонатан. – Конечно, если только мы быстро не получим признания.
– Признания… – Я окинула взглядом комнату. – По-твоему, Розалинду убил кто-то из нас?
– В школе ты, наверное, была «лучшей в классе», – язвительно прокомментировал Майлз.
– Держи при себе свои неуместные остроты, Салливан, – осадил его Фил. Его худощавое тело сжалось, словно он был готов накинуться на Майлза, если тот произнесет еще хотя бы одно слово.
– Два сапога – пара, – фыркнул Майлз. Фил бросился к нему, но Джонатан встал между ними.
– Давайте на время оставим всякую неприязнь, она не принесет никому из нас ничего хорошего.
Надувшись, Фил вернулся на свое место у окна и нетерпеливо постучал пальцем по циферблату часов.
– Джонатан, ты говоришь, что один из нас шантажировал Розалинду?
– Я не знаю, кто ее шантажировал, – ответил Джонатан, не взглянув на меня. – Но я не думаю, что это самоубийство. И не думаю, что тот, кто ее убил, был маньяком, случайно проходившим мимо. И письмо, которое Гарриет видела наверху, несомненно, написано в «Анклаве». Оно ведь было без конверта, верно, Гарриет?
– Не знаю. Я была слишком потрясена, чтобы запомнить… посмотреть…
Комната, в которой мы сидели, была залита мягким светом, а в соседней стоял накрытый стол с нетронутой едой и неоткупоренным вином. Все смотрели друг на друга и размышляли – подозрительность, наполнившая комнату, казалась просто осязаемой.
Я закрыла глаза. Розалинда была моей кузиной, мы выросли вместе, и я знала ее так же хорошо, как всех остальных. Что могло пугать ее в этих письмах? Какую власть мог иметь над ней шантажист? Чем он ее шантажировал? Не бесконечными же любовными связями, они никогда не довели бы ее до попытки самоубийства. Тогда что? Я не могла найти ответа на этот вопрос и поэтому мысленно перешла к следующему. Если письма посылал кто-то из присутствующих здесь, то кого вероятнее всего можно заподозрить?