Эбрим сделал паузу. Когда он снова заговорил, в его голосе появились нотки принуждения. Казалось, что ему приходилось произносить слова, идущие вразрез с его убеждениями - слова, провоцировавшие ссору и отвергавшие консенсус.
– Я расцениваю нашу неподготовленность к войне как общее чрезвычайное положение. Оно связано с политикой, организациями и людьми, которые привели нас к текущему кризису. Я благодарен директору
Диосу за то, что он занимается решением насущных проблем. Но общее чрезвычайное положение является прерогативой Совета. Именно на нас лежит ответственность за выживание человечества. Мы должны выяснить причины, вызвавшие вторжение амнионского корабля, и если в этом есть вина каких-то организаций или конкретных лиц, нам следует дать оценку их действиям.
Лен прочистил горло и подвел итог:
– Вот круг вопросов, которые мы должны обсудить. Я собираюсь удерживать вас в этом зале до тех пор, пока мы не найдем достойные ответы.
Слова президента удивили Койну. Она не ожидала подобной ясности от Лена. Как оказалось, наряду с врожденной боязнью конфликтных ситуаций он обладал умом и чувством чести. Его речь кардинальным образом отличалась от обвинений Сена Абдулла. В ее сердце ожила надежда. Если бы большинство советников проявили такую же объективность при рассмотрении поставленных вопросов, они бы как минимум обуздали свою панику и, как максимум приняли одно-два разумных решения.
К сожалению, Лен обещал дать слово Абдуллу. Однако прежде чем он успел это сделать, в ход заседания вмешался Клитус Фейн.
– Мистер президент, если вы разрешите… Эбрим тут же повернулся к помощнику Дракона.
Его глаза слезились от волнения. Чтобы скрыть дрожь подбородка, он напряженно сжимал челюсти и морщил рот. Очевидно, ясная вступительная речь далась ему с трудом.
– Конечно, мистер Фейн. Мы будем рады выслушать мнение представителя Концерна рудных компаний.
Взглянув на Койну, он добавил:
– А также точку зрения полиции.
Первый исполнительный помощник степенно поднялся на ноги. Взгляды присутствующих людей устремились к нему, как стрелки компасов к магнитному полюсу. Многие хотели услышать от него спасительный план, придуманный Драконом. В глазах других читались гнев и недоверие. Койна тоже смотрела на Клитуса, стараясь оценить масштаб его игры.
Во время публичных выступлений голос Фейна приобретал особую двусмысленность. В нем можно было уловить заботу и презрение, печаль и юмор, заверения и угрозы. И поскольку все эти тона проявлялись одновременно, они маскировали его истинные эмоции. Ту же функцию выполняла борода, скрывавшая рот Клитуса от посторонних взглядов.