.
Резолюция эта достигала трех целей: она определяла Временное Правительство (якобы от имени Совета) как «контрреволюционное», она лишала его власти над гарнизоном и она давала возможность ВРК осуществить захват власти под предлогом защиты революции. Это было объявлением войны.
* * *
22 октября, узнав о попытке ВРК взять на себя командование гарнизоном, Штаб округа предъявил Совету ультиматум: если он не отменит своих распоряжений, будут приняты «решительные меры»>175. Желая выиграть время, большевики «в принципе» приняли ультиматум и, не прекращая действий, связанных с осуществлением переворота, предложили начать переговоры>176. В тот же день между Штабом и ВРК было достигнуто соглашение о создании «консультативного органа», который будет представлять Совет в Штабе округа. 23 октября в Штаб была направлена делегация ВРК, официально — для переговоров, но в действительности — для «рекогносцировки»>177. Действия эти привели к желаемому результату, то есть удержали правительство от ареста Военно-революционного комитета. В ночь с 23-го на 24 октября кабинет министров (который со времени выступления Корнилова вел призрачное существование) отдал распоряжение о закрытии двух ведущих большевистских газет и, для сохранения равновесия, — соответствующего числа правых газет, включая «Живое слово», опубликовавшее в июле информацию о контактах Ленина с немцами. Для охраны стратегических пунктов, в том числе Зимнего дворца, были посланы войска. Но когда Керенский потребовал полномочий для ареста ВРК, его убедили не делать этого, поскольку между ВРК и Штабом идут переговоры для уяснения расхождений в позициях>178.
Керенский сильно недооценивал угрозу, исходившую от большевиков. Он не только не боялся большевистского путча, но даже надеялся на него, полагая, что его подавление позволит отделаться от большевиков раз и навсегда. В середине октября военное командование неоднократно докладывало ему, что большевики явно готовят вооруженное восстание. Вместе с тем министра-председателя уверяли, что с этим восстанием можно будет без труда справиться, так как «подавляющее большинство» гарнизона настроено против переворота>179. Доверяя этим оценкам, в которых оппозиция гарнизона планам большевиков ошибочно отождествлялась с его готовностью поддержать правительство, Керенский успокаивал коллег и иностранных посланников. В.Д.Набоков вспоминает, как он сказал, что «готов молиться о начале восстания», ибо располагает достаточными силами, чтобы его сокрушить>180. Британскому послу Джорджу Бьюкенену он не раз говорил: «Я хочу только, чтобы они [большевики] высунулись, и тогда я с ними разделаюсь»