Савельевич взял со стола пять пачек денег, отобранных Стасом у Лома и вновь вернул их Лому со словами:
— Бери их назад, они, наверное, уже притерлись к твоим карманам.
Лом с завидной для своей комплекции расторопностью рассовал деньги по карманам пиджака.
Стасу достались две пачки четвертных из портфеля. Дождавшись, когда тот разложит их по карманам, Савельевич показал рукой на золотые изделия:
— Во сколько ты бы их оценил?
— Хрен их знает, я же не ювелир, — ответил Стас. — Ну, так на глаз на пять косых потянут.
— Пускай будет так, но учтите: в них и моя доля, — напомнил Савельевич. Достав из портфеля две пачки двадцатипятирублевых купюр, он по одной дал своим друзьям, а золотые изделия положил в портфель.
— Вы знаете, почему я выкупил у вас эти безделушки?
— Наверное, жить без них не можешь, — настраиваясь на шутливый тон, ответил Стас.
— Дурак! — пренебрежительно обозвал его Савельевич. — Потому что когда бабки у вас кончатся, вы можете эти безделушки по пьянке кому-то по дешевке загнать, тем самым засветив и себя, и меня. Теперь усек?
Стас на «дурака» не обиделся. Савельевич так ему угодил, что на мелочи можно было и не реагировать.
— Стас, пойди посмотри, как там поживает наша Рыба, не задохнулась ли еще, — пошутил Савельевич.
Стас, снова надев на голову чулок, вышел из спальни, закрыв за собой дверь.
Савельевич быстро достал из портфеля пачку десятирублевых купюр и отдал ее Лому.
— Это тебе лично от меня за хорошую работу. Стас о них не должен знать. Предупреждаю, если он о них узнает, ты должен будешь поделиться с ним пополам.
Взяв деньги, Лом погрузил их в карман своих огромных брюк. После всего происшедшего он не ожидал от Савельевича такой доброты, а поэтому расчувствовался:
— Я давно решил признать тебя шефом, а теперь прямо говорю: твое слово будет для меня законом.
— С чего ты вдруг вздумал признавать меня шефом? — удивился Савельевич, в душе польщенный таким уважением.
— Я поверил в тебя и твою голову, а поэтому, если еще появится какое дело, смело можешь на меня рассчитывать.
Они услышали звуки приближающихся шагов Стаса и прекратили разговор.
— Нахохлился, как мокрый воробей, — пренебрежительно сообщил Стас о Рыбе, — наверное дрейфит.
— Он не дурак и давно понял, какое решение мы приняли в отношении его головы, — пояснил Савельевич.
— Хватит о нем трепаться, — предложил Стас. Задумавшись на мгновение, он спросил: — Интересно все же, Савельевич, узнать, какой куш перепал тебе?
Он знал, что этот вопрос Савельевичу неприятен, но не задать его он не мог, любопытство взяло верх.