– Алло, – сказал Купцов, – можно услышать Игоря Палыча?
– Я, – ответил Нечаев.
– Игорь Палыч, это из GSM беспокоят вас, по поводу регистрации ваших трубок.
– Не понял, – сказал Нечаев. – Какой регистрации? Каких трубок?
– Меня зовут Леонид Купцов. Я менеджер компании GSM, в которой вы зарегистрировали пятого июля два телефона…
– Это ошибка какая-то, – сказал Нечаев. – Отродясь у меня «трубы» не было.
– Даже так? Очень жаль… а скажите, господин Нечаев, никто не мог воспользоваться вашими данными?
Запросто. У меня, видите ли, в прошлом году паспорт украли. Был в Твери, в командировке, там меня и обокрали.
Купцов выразил сожаление по поводу столь прискорбного случая, а также надежду, что когда-нибудь господин Нечаев станет клиентом сотовой сети GSM.
– В Твери, говоришь, украли паспорт? – переспросил Петрухин.
– Сказал, в Твери…
– А всплыл наш пачпортик в Питере… тут, пожалуй, что-то есть. Вполне может статься, что заказали господина Людоеда здесь, а вот исполнителей пригласили из Твери.
– Может быть, – согласился Купцов. – Но сейчас меня гораздо больше интересует вот эта бумажка.
«Бумажкой» Купцов назвал справку с «биографией» двух телефонов. Биография одного была коротка невероятно: пятого июля аппарат зарегистрирован, шестого он отработал десять минут шестнадцать секунд на Казанской улице и с тех пор ни разу не включался. «Биография» второго была длинней на одну минуту и три секунды. Именно столько продолжался еще один разговор с этого телефона, который состоялся спустя всего десять минут после убийства Людоеда. Петрухин сказал:
– Скорее всего, этот телефон был у наблюдателя. Стрелок свое дело сделал и сразу ушел. А наблюдатель – напротив, подошел к месту, убедился, что господин Образцов благополучно перешел в другое состояние, позвонил заказчику и доложил: готово… А номер у заказчика, – Петрухин щелкнул пальцем по распечатке, – хороший, «петерстаровский».
– А что это означает? – спросил Купцов.
– Э-э, следачок… Сразу видно, что ты хлопчик у нас малограмотный, – оживился Петрухин. Он знал, что прошло уже без малого два года, как Леонид Купцов ушел со службы. А два года в условиях динамичного роста рынка связи – большой срок. Возможно, подумал Петрухин, Леня никогда не сталкивался по службе с компанией «Петерстар» и винить его за это не стоит.
– Ты не подкалывай, – спокойно сказал Купцов. – Ты объясни.
Петрухин встал, быстро заходил по кабинету, рассуждая о том, какие все следаки серые, нелюбознательные, ограниченные люди с узким кругозором… скучные они, узколобые… неразвитые, тупые. Паразитирующие на титаническом труде скромных ребят-оперов, которые пашут день и ночь, в жару, в стужу и в ненастье… Не считаясь со временем, расстраивая здоровье, получая ранения и увечья от озверелых бандитов. Но все равно, невзирая на все трудности, эти замечательные люди – опера – поднимают сложнейшие, изощреннейшие преступления мощью своего интеллекта. Потому что они, опера, сплошь поголовно умницы, тонкие знатоки криминалистики, юриспруденции, психологии, игры в «козла», а также прочих высоких искусств. О, они даже ночью, во сне… хотя всем известно, что опера не спят, а даже если и спят, то не более тридцати-сорока минут… Так вот, даже во сне опер продолжает решать сложные криминалистические задачи… В то время как грубые, примитивные, негармоничные следаки просиживают штаны и отъедают ряхи. Есть даже серьезное подозрение, что известное горьковское «глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах» относится как раз к никчемному следачьему племени… А вот образ Буревестника – он наоборот…