И я готов был поехать в Тверь и привезти оттуда убийцу, а позже выпустить его… Я был к этому готов. Да, я испытывал страшное раздражение оттого, что вынужден поступать вразрез со своими «ментовскими инстинктами». Но все-таки я был готов.
Однако мой напарничек все решил за меня. И у меня было страстное желание кое-что ему сказать. Но пока я был вынужден воздержаться.
Я попросил напарника рассказать, как прошла командировка, и он рассказал. И даже включил кассету с записью «интервью» господина Крушинникова. Ничего неожиданного «интервью», разумеется, не содержало. За исключением концовки. Оч-чень была увлекательная концовка, я ее трижды посмотрел. А потом и четвертый раз, в замедленном воспроизведении. Не потому, что режиссура или, например, операторская работа хороши… Отнюдь. Я посмотрел эти исторические кадры потому, что они давали наглядное представление о технологии изготовления Митькиного «спецэффекта».
…В кадре была задняя часть салона нашего «фердинанда» и незнакомый мне мужик – Александр Крушинников. Он был без рубашки – крепкий, широкоплечий, с серебряным крестиком на цепочке. Мой горячо любимый напарник в кадре присутствовал в виде темного пятна в правой части экрана, – это, как я позже понял, было Митькино плечо.
– Ну что, Саша, – спросил петрухинский голос, – глупостей делать не будешь?
– Да уж теперь-то что? – ответил убийца и пожал мощными плечами.
– Это правильно, – сказал петрухинский голос, потом в кадре появилась Димкина рука с ключиком от «браслетов»… Крушинников протянул свои скованные руки. Потом Димок дал убийце прикурить, и тот с видимым удовольствием затянулся.
– Продолжим? – спросил Митька.
– Продолжим, – ответил убийца… Огромный кулак вдруг резко надвинулся, занял весь экран, и в кадре мелькнула Митькина голова… Кто-то выкрикнул: «Сука!» – и картинка погасла.
– Да, – сказал я, – хорошее кинцо, Митя. Перепиши для меня последние кадры… секунд тридцать, больше не нужно. Я каждый день буду смотреть перед сном. Чтобы засыпать в хорошем настроении… Сделаешь, Митя?
Митька поморщился и сказал обиженно:
– Инвалида может обидеть каждый. Плохой ты человек, инспектор Купцов. Черствый ты, бездушный… Я вот сейчас из-за травмы свистеть не могу… художественно. Но уж потом…
Потом, подумал я, он на мне отыграется. Впрочем, тому, кто не слышал Митькиного «художественного свиста», этого не понять.
***
Крушинникова привезли в офис «Феникса». Туда, где он совершил свое преступление. В этом не было никакой символики… Просто больше оказалось некуда. Соучредители покойного Людоеда как узнали, замахали ручонками: «Вы что – с ума сошли? Увозите немедленно».