Джордж поставил на поднос все, что приготовил к завтраку, и, держа его в руках, осторожно поднялся по лестнице. Бланш сидела в постели: рыжие волосы откинуты назад, на широкие красивые плечи наброшен пеньюар с короткими рукавами, зеленые глаза радостно искрятся. Глядя на нее Джордж сказал себе - и не в первый раз - что она роскошная женщина, Церера, неиссякаемый источник наслаждений... Тридцать пять лет и без малого сто восемьдесят фунтов теплой, молочно-белой женственности. Вагнеровский тип женщины. Вот уже два года, как он с ней, и они всегда отлично ладят и полностью устраивают друг друга.
Поставив поднос на постель возле Бланш, Джордж сказал:
- Погода отвратительная. Март входит в свои права. Джордж входит с подносом в спальню. Доброе утро, дорогая. Или я уже это говорил?
- По-моему, говорил. - Голос у Бланш был такой же богатый и сильный, как и ее тело, в нем была грубость ярмарочных балаганов, пивных и шумных толп на ипподроме. - Пожалуйста, убери отсюда этого шелудивого пса.
- Не волнуйся, радость моя. Он знает, что за порог ему заходить нельзя.
Альберт сидел в дверях и наблюдал. Джордж намазал для Бланш гренок маслом и джемом и налил ей кофе, добавив по ее вкусу молока и сахара. Джорджа переполняла нежность и преданность. Ему нравилось делать что-нибудь для Бланш... не все, но многое. И тут ему стало ясно, что сейчас именно это "не все" Бланш от него и потребует. Он всегда определял наступление такого момента, когда Бланш вдруг начинала смотреть в пустоту - точно так, как она делала это, приступая к своим профессиональным обязанностям, - с сияющим взором, ушедшая в себя, настроившаяся на связь с бесконечностью. Это уже была не Бланш Тайлер - шалунья, его добрая подружка, а мадам Бланш. Та самая, что каждую неделю фигурировала в рекламном разделе газеты "Новости парапсихологии". "МАДАМ БЛАНШ ТАЙЛЕР, ясновидящая. Обслуживание по почте, индивидуальные и групповые сеансы, посещения на дому, исцеление. Уилтшир, Солсбери, Мейден-Роуд, 59"
Глядя мимо Джорджа, приподняв руку с гренком, словно какой-то священный символ, она произнесла:
- Я только что слышала во сне.
- Что слышала?
- Название. Его произнес Генри. Не Генри, но его голос. И я увидела удивительное голубое облако с огромной сияющей звездой посередине.
- Перестань, Бланш.
Джордж, хоть он и знал Бланш не первый день, всякий раз испытывал легкое раздражение, когда она заводила эту песню. Не то чтобы он считал все это мошенничеством. Нет, ведь есть вещи действительно необъяснимые. Взять хотя бы исцеление. Бланш могла движением рук снимать головную боль или застарелые опухоли - как по волшебству. Да, он видел и слышал много такого, чего не объяснить.