Решив, что с них довольно представлений, Элизабет и ее спутник пошли в противоположном от группы направлении.
– Какое интересное место, – заметил лорд Рэндольф, как только они углубились в парящие фумаролы. Густой едкий запах серы висел над бесплодной белой почвой. – Скорее похоже на один из внешних кругов ада.
– Сольфатара – место, которое должен посетить каждый, приезжающий в Неаполь, но я его не люблю. – Элизабет махнула рукой, указывая на окружающий их бесплодный кратер. – Когда я сюда приезжаю, мне всегда кажется, что это – самое уединенное, самое пустынное на земле место.
– Нет, – тихо произнес ее спутник, его голос был столь же суров, как та мертвая земля, что лежала у них под ногами. – Самое одинокое место на земле – неудачный брак.
Вот тогда хрупкие остатки ее беспристрастности разбились вдребезги, поскольку именно в этот самый миг Элизабет начала понимать Рэндольфа. Для нее не было шоком, что он оказался женатым человеком; она никогда не понимала, почему у человека, столь привлекательного и любезного, не было жены. И при этом она не чувствовала себя преданной из-за того, что до этого момента он ни словом не обмолвился о своей жене, поскольку всегда знала, что между ним и ею не может возникнуть ничего иного, кроме мимолетной дружбы.
Что Элизабет действительно чувствовала, так это то, что ее затопило безбрежное море любви и нежности, прорвавшееся сквозь все ее заслоны.
Было неимоверно трагичным то обстоятельство, что человек настолько добрый и порядочный оказался так несчастлив, что одиночество погнало его прочь из родного дома.
В ней зародилось нечто большее, чем нежность, она почувствовала в нем родственную душу. Не отдавая себе отчета, она импульсивно произнесла:
– Вы не должны сдаваться.
– Сдаваться кому? – переспросил он, повернувшись к ней лицом, его синевато-серые глаза накрыла тень тоски.
– Поддаваться одиночеству, – она запиналась, смущенная своей собственной дерзостью. – Признание этого означает начало игры с дьяволом, начало потери вашей души.
Под его серьезным пристальным взглядом она почувствовала, как горячий жар залил ее щеки. Она отвела взгляд, горько пожалев, что нарушила границы их дружбы, практически признавшись, как близко ей его чувство одиночества.
Он тихо произнес:
– Если вы играли с дьяволом одиночества и сумели сберечь свою душу, то познали мудрость в этой борьбе.
Элизабет глубоко вздохнула, восстанавливая дыхание, благодарная ему за то, что он простил ей ее ошибку.
– Мне кажется, что я слышу зов нашего гида. Пойдемте, пора возвращаться, пока он не решил, что мы упали в грязевой кратер.