— А не попросит телевидение записать вопросы и ответы на монитор, чтобы потом подредактировать?
— Тогда они будут делать такую передачу с кем-то другим.
На вокзале уже, возле вагона, он сказал:
— За какие-то три года в стране — при всех перекосах — проблема гражданских прав близка к решению… Да, да, несмотря на то, что я в тюрьме отбарабанил… Но ведь сейчас можно говорить обо всем, что болит! На повестку дня стал самый главный вопрос… Если мы его не решим, нас ждут страшные беды: необходимо в корне изменить отношение к личности… Да, да, именно так. Именно личность была и будет первоосновой государства. От того, сколь высок престиж личности, от того, как закон гарантирует ей право на поступок, то есть инициативу, зависит будущее… Или наших детей ждут годы пострашнее тридцать седьмого, или же они будут так счастливы, как мы и мечтать не смеем…
Я сказал ему, что это — слишком общее соображение, попросил раскрыть скобки.
— Все просто! Сейчас любой поступок обязан быть утвержден вертикалью инстанций. Ожидание разрешения убивает желание. Рождается пассивность и неверие в собственные силы. Где закон, который гарантирует мое право — Иванова, Петренко, Гогоберидзе — на то, чтобы выдвинуть свою кандидатуру на пост директора? Мастера? Депутата? Министра? Профессора? Формально где-то что-то есть, но я говорю о гарантированной реальности положения. Люди по-прежнему ожидают указания сверху, как у нас повелось исстари. Восемнадцать миллионов управляющих и контролирующих как огня боятся личности, ненавидят право, закон, демократию — это лишает их. власти… Надо все поставить с головы на ноги. Только новое качество личности не допустит рецидива прошлого. Не сходка, подготовленная для телевизионного репортажа, не очередная кампания должны определять поиск, а мнение личностей, исполненных чувства собственного достоинства… Знаешь, о чем я думаю? Нужен Народный Фронт Перестройки… Именно Народный Фронт… Без зарплат и персональных «Волг». Только тогда — «враг не пройдет!». Если мы не добьемся реальных Прав, победят те, которые начнут «Большой террор», они не умеют иначе.
Он легко вскочил в тамбур и поднял руку в приветствии испанских республиканцев. Лицо его было одухотворенным, хоть и очень усталым, без кровинки. Но глаза его лучились такой верой, что я подумал: «Как же счастлива страна, у которой есть такие сыновья».
Я бы очень хотел назвать тех, кто посадил в тюрьму этого замечательного организатора, бессребреника, патриота. Я сделаю это, как только суд вынесет приговор банде преступников, находящейся ныне под следствием.