И сам Кузинцов тоже был обжитым, кряжистым, доброжелательным. Только мне показалось странным, что помощник заместителя министра носил волосы, словно хиппи, до плеч, и то и дело оглаживал бородку и усы, — я привык к тому, что аппаратчики тщательно подстрижены, подчеркнуто скромны в одежде, ничего выделяющегося, устойчивый стереотип одинаковости.
— Нуте-ка, давайте, давайте, — окающе рассыпая быстрые слова, приветливо начал Кузинцов, — помогу, чем могу, преклоняюсь перед пишущими, сам грешил в молодости, было дело! Постараюсь ответить на ваши вопросы, товарищ Варравин…
— Какой я пишущий, — я начал неторопливо прилаживаться к собеседнику. — Я репортерящий… И вопрос у меня крутой: что мешает перестройке в вашей отрасли?
— Эх, милый мой человек, да вам блокнота не хватит записать все наши беды! Бюрократия, страх мыслить по-новому, неумение быть инициативным… Это — главное. Но есть и объективные причины… Дрянная оснащенность промышленности, перебои в поставках, нехватка цемента, пролетов, шифера — а как без этого строить?
— Про то, что плохо, сейчас знают все… Какова программа? Где выход из прорыва?
— Простите за стереотип, но выход я, как и все, вижу в повышении сознательности, каждодневной воспитательной работе, разъяснении смысла перестройки, ну и, конечно, в рычагах материального стимулирования…
— А что важнее? Повышение сознательности или материальное стимулирование?
Кузинцов как-то странно покрутил головою, потом, кашлянув, заметил:
— Эти понятия нерасторжимы. Перекос в одно из двух направлений чреват неуправляемыми последствиями…
— А как же бытие, которое определяет сознание?
— Надо быть тщательным в формулировках… Не просто бытие, но именно общественное определяет уровень сознания… Следовательно, общественное бытие включает в себя и сознательность.
— Ну, а если резче: «человек есть то, что он ест»? Как быть с этим постулатом?
— Сразу видно, что со мною беседует сторонник «деловых людей».
Сказал он это с несколько сострадательным сожалением, которое таило в себе затаенную снисходительность.
— С вами беседует марксист, — ответил я. — Если все ставить на сознательность, уповать на идеальное в человеке, — тогда пришло время заключить конкордат с Ватиканом и Загорском, там испокон веку материальное считалось суетным, только идея, духовность… Но ведь сытые свободные люди на баррикады не выходят, только голодные.
— И Сусанин, и Каратаев были крепостными, то есть, по вашей логике, голодными и бесправными, однако же шли на баррикаду, но только не против отчизны, а за нее.
— Экстремальность ситуации, борьба с иноземными захватчиками — не довод в споре… Разин и Пугачев, кстати, придерживались иной точки зрения… Да и теорию пораженчества в войне империалистов не кто-нибудь выдвинул, а Ленин…