…Проснулся Исаев в поту, с тяжелой головой, оттого что в самый последний миг он снова увидел седой пушок Тумаркина, который склонился над человеком, накрытым белой простыней, — сразу определил: отец…
За окном уже было темно — наступил весенний вечер, прозрачный, легкий, зыбкий, с плавно размытыми контурами шпилей и черепичных крыш.
Лида сидела возле стола и читала книгу, набросив на абажур полотенце, чтобы свет не падал на осунувшееся лицо Исаева.
— А вы во сне кричите, — сказала она, — и плачете даже… Бедненький… Я подожду вас в столовой, одевайтесь, пойдем в «Апполо» — надо успеть к десяти… Если к вам подсядет не Роман, а кто-то другой, он должен будет сказать: «Какая жалость, что я не могу пристроиться здесь: возле окна сильно дует, а у меня плохо с легкими».
Связником оказался молоденький паренек, видимо военный. По-русски он говорил с легким акцентом. Назвав пароль, он сказал:
— Меня зовут Юха.[33] Нас с фами ждут…
— Ступайте, я вас догоню, — сказал Исаев, — вы хорошо проверялись?
— Што такое — проверялся?
— За вами не следили?
— За мной не надо следить, — улыбнулся Юха, — я из военной контрразведки.
— А зачем вы об этом говорите? Не следует так… Выходите, когда потушат свет.
Исаев дождался, когда запела Лида. Он ни разу не слышал ее и поразился сейчас той странной манере, которая и сделала ее столь популярной в Ревеле. Пела она — будто рассказывала, ходила по залу, присела и к его столику и, уперев подбородок в кулачок, долго смотрела на него в зыбком свете свечи, которую держала в левой руке. Потом она снова пошла на маленькую эстраду, закрыла глаза и — выдохнула, как простонала:
Прощания, прощания,
Прощенья не проси.
Нас нет. Лишь одни расставания
И горе на бедной Руси…
На конспиративной квартире Исаева ждали Роман и Карл. Исаев сразу же узнал в Карле Виктора Пипераля, работника разведки, с которым они в ЧК пришли одновременно. Исаев ринулся было с объятиями к Роману, но тот сидел возле окна, зажав руки между коленями; улыбнулся он Исаеву жалко и, как почудилось, извиняюще-отчужденно.
— Что? — спросил Исаев. — Что случилось?
Он спросил это шепотом: тревога передается разведчику сразу, скрыть ее нельзя, как ни старайся, а Роман ничего и не скрывал.
— Ничего, — ответил Карл, — как ты?
— Что случилось? — повторил Исаев.
Карл вопросительно посмотрел на Романа.
— Скажи ты, — попросил тот и закурил.
— Понимаешь, арестован Яков Шелехес… Оценщик Гохрана… Он — старший брат Романа…
— Ты — Федор Шелехес?!
— Да.
Карл ткнул пальцем в пакетик, обернутый парусиной:
— В этом Шелехес… Яков… хотел переслать бриллианты Маршану через Огюста, своего связника… Чудом перехватили.