В ту новогоднюю ночь, хватив под различные тосты изрядную дозу шампанского, я увидел мир в радужном свете и в конечном итоге решил, что называется, с ходу изложить замыслы нашего экипажа Якову Владимировичу Смушкевичу. Тем более, подумал я, он знает, что меня пытались отозвать из Монголии для перелета из Москвы в Хабаровск на многомоторном гидросамолете «Глен Мартин». Тогда, поговорив со мной, он отказался отпустить нас из Монголии.
Извинившись перед женой, я сел рядом с Я. В. Смушкевичем и, набравшись храбрости, безо всяких обиняков начал излагать суть дела, прося, чтобы Яков Владимирович оказал нам содействие, похлопотал за нас. Я даже принялся доказывать ему, что мы его не подведем, — он наш экипаж знает, — что мы способны и на более трудные дела и так далее, и тому подобное. Видимо, шампанское свое дело сделало. Но поглядев на задумчивого и молчаливого Смушкевича, я спохватился: уж не наговорил ли чего лишнего? Вспомнил о Хлестакове и умолк.
Некоторое время оба мы сидели молча. Обернувшись, я увидел жену, неодобрительно качавшую головой. Легкий хмель сразу испарился, все стало на свои места, и я уже собрался было извиниться за проявленную нескромность, встать и уйти, как Яков Владимирович поднял голову, посмотрел мне в глаза и сказал:
— А вы думали когда-нибудь о нашей авиации, о ее боеспособности во время боев на Халхин-Голе и в финскую кампанию?
Мне показалось, что Смушкевич не слушал и не слышал моей, только что произнесенной жаркой речи: его вопрос был совсем из другой области.
«Слава Богу, — подумал я. — Человек даже сейчас, под Новый год, занят делами, а я полез к нему хотя и с важным для нас вопросом, но совсем не вовремя».
Не будучи подготовленным к ответу на столь неожиданный и очень серьезный вопрос, я молчал.
— Неужели вы, товарищ Голованов, зная все тонкости летного дела, никогда над этим не задумывались?
«Как хорошо, что он ничего не слышал!» — обрадовался я.
— Вы мечтаете о дальних полетах, о том, чтобы облететь вокруг земного шара… Не сомневаюсь, вы сможете это сделать. Но, мне кажется, в интересах дела вы должны заняться другим, более важным вопросом. Я сам думал поговорить с вами об этом. Но коль скоро вы затеяли разговор о полетах, давайте обсудим это сейчас. Благо все танцуют и заняты собой.
Я взглянул туда, где сидела моя жена. Ее на месте не было.
— Не возражаете? — спросил Смушкевич.
— Что вы! — ответил я и весь обратился в слух.
Яков Владимирович стал говорить об Испании, о том, какие у нас отличные боевые летчики, как они храбро вели воздушные бои, как бомбардировщики почти без всякого прикрытия летали на бомбежку. Это знал и я от самих участников боев.