Салли аккуратна сплюнула последний глоток, который явно переполнил чашу, и заявила, что сейчас сблюет.
— Да тебе блевать нечем, — заметила я и сообразила, что пора искать шамовку.
Но мы так и остались сидеть, развалившись на нашей скамейке, подставив лица бледным лучам зимнего солнца.
— Пластиковой бутылкой так не изрежешь, скажи, До? Ведь та девчонка из Трюдо огребла по полной. Она сразу наверно умерла, как думаешь, До? А коли нет, ей где было больнее, как по–твоему? Лицо, да? Ведь жирок, он защищает, и то плюс. А ты помнишь, какая она была тощая?
Своей суетой на благо коллектива я почти добилась внутренней передышки, но тут Салли залепила мне прямо под дых. Да, я помню, какой она была тощей, и слабой, и бледной. Испуганные глаза, всегда косящие куда–то вбок, и красные руки, вцепившиеся в спальник от страха, что его отберут, как и все остальное — вот и все, что я о ней знала. А еще предстоит ввести Квази в курс дела.
— Кончай бредить, какой–то тип убил девчонку. Это их дела. Не наши, — сказала Квази, с жутким металлическим грохотом вытаскивая из–под скамейки свой пакет в синюю клетку — из «Тати». Она подбирает все кастрюли, которые ей попадаются: всегда может пригодиться. Когда жизнь тяжела, каждый ищет себе радости, где может. Она извлекла из пакета нарезанный хлеб для тостов, едва тронутый плесенью, начатую упаковку ветчины, упаковку семги и джем. Квази специализировалась на отбросах большого супермаркета у ворот Клиньянкур. Салли последовала ее примеру и достала из кармана одной из своих бесчисленных юбок пригоршню кусочков сахара в обертках, которые собирала со столиков в бистро, где их оставляли фанаты здорового тела.
Я не вмешивалась. Не глядя, взяла бутерброд, приготовленный мне Квази, и проговорила с полным ртом:
— Все ж это случилось у меня. И он назвал мое имя.
— Он повторил твое имя. Большая разница. И потом, почему у тебя, а не у Салли?
— Фигня. «У Додо», так все говорят.
— С какой стати убивать такую нищую бомжиху, как ты, хочу я тебя спросить? — спросила Квази.
— Представь себе, кое у кого есть все причины меня убить.
— Но ты–то жива.
— Фредди подумал, что это была я.
— Но это была не ты.
— Ну и что, а могла быть я.
— У Додо бобо, зудит наша Додо, иди бай–бай, Додо, отстань со своим бобо, — пропела Салли, грызя сахар остатками зубов.
И тут я взорвалась. Есть же предел несправедливости!
— Всем начхать на то, что я говорю. Рехнуться можно: проще самой угробиться, чем вдолбить вам, что я угробила его. Чем вам не причина, а?
Квази рассудительно заметила:
— Ну как он может тебя убить, если ты его убила, тем более, что убил он не тебя.