У решетки я замялась. Такое ощущение, что убийца следовал за нами по пятам, оставаясь совершенно невидимым. Велико было искушение свалить все на призрака, потустороннюю месть и прочие прибамбасы. Я спросила Робера, нет ли другого пути наружу, но его не было. Я говорила шепотом, будто вокруг подстерегали чужие уши, и не осмеливалась додумывать свои мысли даже в голове, словно убийца мог забраться и туда.
Я сделала им знак подождать и вышла на улицу, глянула во все стороны, даже спустилась до перекрестка, перешла на другую сторону. Не могла же я…
А почему бы и нет? Я нагнулась, легла на живот и проверила, не виднеется ли какая–нибудь фигура в зазоре под машинами: так пугливая старушка, забаррикадировавшись у себя дома, заглядывает под кровать, прежде чем улечься. Лично моя кровать все больше напоминала пыточное ложе. Кто мог вызвать такой панический ужас?
Я жестом подозвала остальных и со вздохом подумала, что единственная толпа, где мы могли бы затеряться, — это собрание ярмарочных уродцев.
Обычно мы смахиваем на негров — в том смысле, что нас трудно отличить один от другого. Но наша фольклорная группа, к сожалению, выбивалась из этого правила.
Я было приняла решение отправиться дальше одной, но не могла предоставить Салли самой себе.
Лучшим решением было запихнуть их в какую–нибудь гостиницу с достаточным количеством звезд, чтобы отпугнуть посторонних. Но я тут же прикинула, что врагу будет достаточно снять номер по соседству. И еще сообразила, что никакая гостиница, достойная этого названия, не примет моих попутчиков в их теперешнем виде.
Все это время стрелки продолжали свой ход, и моя встреча с Ксавье была конечным пунктом обратного отсчета.
Впервые я прокляла отсутствие у меня часов, потому что возникший в голове план требовал поминутной точности.
Мой взгляд упал на радио Робера, и он включил его по моей просьбе. Утром передают точное время каждые пять минут. Я только взмолилась, чтобы он переключился с длинных волн из–за рекламы.
Радио «Франс–Интер» постоянно повторяло номер своего телефона, и я решила, что пришла пора ударить в набат.
Для придания храбрости я напомнила себе, что убийца действует только ночью, так что на данный момент мы ничем не рисковали.
Мы дошли до бань на улице Менильмонтан. Я заплатила за двоих, а когда ротик Салли приоткрылся в скорбной гримасе, я в качестве превентивной меры облаяла ее, твердо заявив, что ей придется раздеться догола, иначе я сама ею займусь, и пора ей избавиться от своих мудацких предубеждений, вроде того, что жир защищает от микробов, и в любом случае я сама проверю, так что она может зря не трудиться, одеваясь до моего прихода.