Остался только запах. Запах их последнего завтрака, его лосьона после бритья, запах самого Пола, пропитавший ее волосы и одежду.
Теперь в гостинице слышались совершенно другие звуки. Стихли неспешные разговоры, шум воды в трубах и ритмичные мужские шаги. Шелест волн, страшное завывание штормового ветра и потрескивание пламени сменились тихим плачем женщины, разлученной с любимым.
Роки-Маунт, 2002 год
Рассказ Адрианы подошел к концу, в горе пересохло. Несмотря на оживление от бокала вина, она почувствовала, что спина затекла от долгого сидения в одной позе. Пошевелившись на стуле, она снова почувствовала боль – наверняка начинается артрит. Когда она пожаловалась врачу, ее заставили лечь на кушетку в пропахшем нашатырем кабинете, сгибать руки и колени, а потом выписали лекарство, которое она так и не удосужилась купить. Адриане казалась, что пока можно особенно не беспокоиться. К тому же она боялась, что стоит начать пить таблетки, и болезни посыплются как из рога изобилия. Уступишь одному недугу и превратишься в старуху, которая принимает пилюли всех цветов радуги – утром и вечером, до и после еды. Со временем их станет так много, что на аптечку придется повесить график, чтобы не пропустить прием. Слишком много суеты.
Аманда сидела, низко опустив голову. Адриана понимала, что сейчас начнутся вопросы. От них никуда не уйдешь, но она надеялась, что дочь даст ей время собраться с мыслями.
Адриана радовалась, что Аманда согласилась встретиться с ней здесь, в доме, где она прожила тридцать лет. Пусть двери висят криво, ковровая дорожка стала тоньше бумаги, а кафель в ванной комнате давно вышел из моды, однако Адриана чувствовала себя намного увереннее, зная, что посуда для пикника лежит в третьем ящике справа, а зимой, когда в первый раз включаешь отопление, вылетают пробки. У дома были свои привычки. Были они и у Адрианы, а за многие годы они переплелись настолько, что ее жизнь стала предсказуемой и спокойной.
Уютнее всего Адриане было на кухне. Сколько раз Дэн и Мэтт предлагали ей сделать ремонт, а в качестве подарка на один из дней рождения вызвали дизайнера. Молодой парень долго стучал по дверям и ковырял отверткой углы старого гарнитура. Увидев древнюю плиту, он даже присвистнул, а на прощание составил примерную смету перепланировки и список магазинов. Адриана знала, что сыновья хотят сделать как лучше, но, увидев сумму, посоветовала использовать деньги для собственных семей.
Кроме того, Адриане нравилась старая кухня. Ремонт и перепланировка погубили бы ее дух и жившие в ней воспоминания. Именно здесь любила собираться семья, как до, так и после ухода Джека. За этим самым столом дети делали уроки, много лет именно здесь стоял единственный в доме телефон, и Адриана вспоминала торчавший из-под двери шнур, когда кому-то из детей хотелось поговорить в своей комнате. На двери кладовой сохранились карандашные пометки роста каждого из детей, и Адриана не представляла, как этим можно пожертвовать ради моды и комфорта. В отличие от гостиной, где постоянно работает телевизор, и спален, где обычно ищут уединения, на кухню приходят пообщаться. Именно на кухне был «дом» в полном смысле слова, именно там Адриане было хорошо и спокойно.