Вот какое сердце у Филиппа-
До правления, где мы решили смотреть передачу, бежали через плотину, мимо хат, мимо садов и влетели в зал, когда па экране появилась эмблема молодежной редакции Центрального телевидения. В эфир шла программа «От всей души».
Странное чувство, когда сидишь среди людей, которые в это самое время на экране плачут, волнуются, вспоминают, рассказывают. Из всех, с кем знакомила передача, мне не удалось встретиться лишь с Ефросиньей Ивановной Нагорянской.
Она была в те дни в Киеве. Но оттого, что знала я героев, и стали близки они мне, и могла я рассказать о них гораздо больше (да простят меня создатели программы), чем говорилось о них на экране (опять же не в силу того, что авторы плохо знали героев — они их знали прекрасно, — а в силу специфики передачи) — от всего этого не проходило ощущение ежесекундности открытия величия человеческой души…
И каждое обращение к залу диктора Валентины Леонтьевой было обращением и ко мне.
Я смотрю на людей, вижу слезы на глазах, улыбки… Но где-то в душе живет тревога. И она растет, как снежный ком.
— …Батюшки, нет Ивана Сергеевича… Сейчас ведь о нем…
Наконец, хлопает дверь, и появляется Семанчук. В тулупе, теплой шапке.
Бывший колхозный механик, получив персональную пенсию, не бросил скромных обязанностей сторожа… И пришел сюда прямо с поста.
А в зал уже падают, прямо взывая к памяти сердца, вопросы ведущей:
— Вспомните, друзья, кто в сорок седьмом году построил… Нет, это не то слово… Кто собрал по винтику, по проволочке, по гаечке, вручную первый электродвижок? Кто дал свет колхозу?
Зал:
— Семанчук!
— Кто восстановил мельницу?
Зал:
— Семанчук!!!
— Поднимитесь, Иван Сергеевич, пожалуйста, на сцену!
Я оглядываюсь и вижу, как тяжело приподнимается со стула в своем громадном тулупе Семанчук, забыв, что это не сейчас его зовут на сцену…
Звучат прощальные слова. Кончилась программа, а люди не встают. Будто не верят, что пришло расставание.
Расставание. Но с чем? Или, вернее, с кем? Ведь все они живут и работают рядом. В одном селе, в одном колхозе.
Первым встает Иван Сергеевич: работа… Надо идти…
И у дверей бросает удивленно:
— Вот так дела!.. Будто жизнь свою увидел… со стороны…
Утром Желюк принимал ребят, что уходили через два дня в армию. Завтра — проводы. Завтра — все официально. И подарки вручат и напутственное слово скажут. Сегодня по-другому. Сегодня голова говорит с каждым, как говорил бы отец.
А мне дозволено присутствовать при той беседе в качестве лица доверенного.
А пока ждем ребят, Филипп Алексеевич кладет передо мной чистый лист бумаги.