Поднимаясь в вагончик к Берчаку, Паршин снова, в который раз не без удовольствия вспомнил вчерашнее: тот хохот, который стоял в конторе, и смущенную физиономию крановщика. Подумал, что такую обиду Берчак и ему, наверное, не простит, но улыбки своей сдержать не смог. Так, улыбаясь, и появился на пороге.
— А, вот и начальство! — бодро приветствовал его крановщик.
В трусах и в майке Николай сидел на постели, в руке у него жужжала механическая бритва, а на столе, на самом краешке, примостился кусочек зеркала. Берчак в него не глядел, брился вслепую. Поприветствовав Паршина, он остановил бритву, сказал в своей обычной шутовской манере: «Для проводов высокого гостя был выстроен почетный караул, а в воздух, слышь, чепчики бросали».
Напарник Николая, Юрка, смешливый, тощий парень, только что проснулся, но тут же, навострив уши на любопытно начавшийся разговор, фыркнул в постели. Николай, играя крутыми бицепсами, подкрутил завод бритвы, поглядел снизу ьверх на Паршина.
— Не будет тебе караула, Берчак. — Паршин попрежнему улыбался, как будто оценил шутку Николая насчет чепчиков и тоже был не прочь пошутить. — И этих самых чепчиков бросать никто не будет. — Он полез в карман за сигаретами, вынул из пачки одну, для себя, а пачку бросил на кровать Юрке, который шарил рукой у себя под подушкой, похоже, искал свои. — А будет тебе, — Паршин закурил сигарету и, глубоко затянувшись, пустил в потолок дым, — будет тебе, Коля, наше общее презрение…
Тут он запнулся, потому что совсем не так собирался повести разговор, и с первых слов, с этой лёгкой улыбки ему казалось, что он взял верный, доверительный тон и, выдерживая его, хотел сказать совсем другое — не о презрении, а об уважении…
Мол, будет ему общее уважение, если в трудные для стройки дни он не оставит её, а вместе со всеми… Но что-то выбило его из этой гладкой колеи и понесло по кочкам, и теперь одно бы суметь: как бы вовсе не испортить дело. Нет, неважнецкий он, видать, руководитель, если поговорить с человеком по душам не умеет. Но отступать было некуда, и Паршин после короткой заминки пошел рубить сплеча.
— Да, да, чего ты на меня смотришь, и тебя и нас всех презирать будут за то, что мы такие вот…
— Это какие ж такие? — будто за всех обиделся Берчак.
— А вот такие! — Паршин вошел в голос. — Такие, что не с каждым из нас, коль надо, в разведку можно идти.
— А-а-а, — ухмыльнулся Берчак, — знаю, сейчас спросишь: «А если б ты вез патроны?» А я тебе, начальник, так скажу: будет надо — повезу… Понял? И в разведку куда хочешь пойду, если надо будет, и ты меня, начальник, не позорь… А сейчас совсем другое дело — мирные дни, будни трудовые…