Та наказала ей:
— Ты и нас с Костей не забудь, припиши в телеграмме. Пусть ото всех…
— Ладно! — откликнулась Варя. — Ворочусь, обед будем стряпать.
И пошла короткой дорогой — по путям. Шла, легко перепрыгивая через рельсы, семеня по шпалам. Давненько не видела она себя такой — в новом платье, в легких туфлях. Все сапоги да бркжи…
Ей хотелось поскорее добежать до станции, пройтись мимо широких окон и поглядеть на своё отражение — какая она во весь рост, — а потом как бы между прочим завернуть в буфет, где есть большое зеркало, и тоже поглядеть на себя.
Какая-то легкокрылая радость вселилась в неё с утра — хотелось снять с ног туфли и пуститься без оглядки босиком, добежать до зеленого откоса, побегать по свеженькой травке, наломать черемухи… Вдруг ясно вспомнился похожий день. Это было год назад. Они писали сочинение, шесть часов сидели в школе без передыху… Варя выбрала свободную тему — о счастье, о том, как она его понимает.
Теперь уж и не вспомнить всего, о чем она там понаписала, но всё как будто получилось складно; она написала так, как думала тогда. Счастье — это когда есть у тебя любимое дело… Помнится, в этом месте сна хотела признаться, что для себя она определила такое дело, но написала о другом — о покойном фельдшере Илье Савельевиче, который всю жизнь отдал любимому делу. Прожил он больше восьми десятков и до последнего дня нужен был людям. Поэтому люди и помнят его, ещё она написала про дядю Федора, их председателя, — что она не представляет колхоза без него, а его без колхоза…
Потом, когда сдали тетрадки, они, уставшие, как будто сено сгребали, вышли из темного коридора на школьное крыльцо и замерли, ослепленные весенним веселым солнышком. Высокое, ясное, оно залило своим светом все вокруг, будто лихое половодье: и дома, и огороды, и березовую рощицу возле школы, и свежую луговину в приречной низине, и лес, синеющий вдали. Тогда она сказала себе: «Да вот же оно, счастье… И это тоже!» И пожалела, что не сумела об этом написать. Там, в классе, в сумраке помещения, в торжественной и сосредоточенной тишине, как-то не думалось о том, что творится за окном… А здесь — вон оно что! Жизнь, солнце! Это и есть счастье. Счастье, что можно жить, и видеть все это, и радоваться тому, что живешь и видишь эту земную красоту. Но разве об этом напишешь, разве найдешь такие слова?!
В тот день она с девчонками, не забегая домой, скинув туфли, помчалась прямо от школьного порога к прибрежным зарослям, туда, где было душно и бело от черемухи, Какое это было счастье!
И теперь, припомнив тот день, Варя поняла, откуда в ней эта радость: от того же, от чего и тогда — от солнца, оттого, что снова пришла весна и забелела черёмуха в перелесках. И ещё оттого, что на ней красивое, почти новое платье…