— Тебе не кажется, что Гретель какая-то бледненькая? — спросила она папу.
Эрнст Зольтен расхохотался, да так, что смех целиком наполнил комнату.
— Гретхен бледненькая! Да у неё щёки всегда как розы, ты сама прекрасно знаешь!
Анна прижалась к папе и тоже рассмеялась. Трудно было даже представить себе Гретхен бледненькой.
— На пароходе она была зелёненькой!
— Ну, Анна, как нетактично с твоей стороны, — отозвался папа. — Ты одна у нас оказалась нечувствительной…
Мама сердито шикнула на них обоих.
Папа снова хихикнул и ещё сильнее обнял Анну.
Гретхен вернулась, щёки розовее прежнего. Фрида вошла в кабинет и вернулась. Фриц оставался там чуть-чуть дольше.
— Что-то, наверно, не в порядке с Фрицем… — начала мама, широко раскрыв глаза от ужаса.
— Он мне разрешил послушать моё собственное сердце, — похвастался Фриц, выскакивая обратно в приёмную.
— Отменное у вас семейство, — пророкотал доктор, протягивая руку Анне. Она соскользнула с папиных колен и вложила ладошку в руку доктора. Папа улыбнулся. Вот и ещё кто-то догадался, как завоевать доверие Анны!
Когда они скрылись в кабинете, мама с облегчением вздохнула.
— Говорил я тебе, — поддразнил её папа.
Мама кивнула, оставалась одна Анна, а Анна никогда в жизни ничем не болела.
— Хотел бы я послушать, как ты читаешь буквы, — обратился доктор к младшей из Зольтенов.
Анна замерла. Чтение! Она же не может…
Девочка посмотрела туда, куда он указывал. Ничего страшного, там только одна буква. Это нетрудно! Она же знает названия букв.
— Это "Е".
— Ну, а теперь следующую строчку, — попросил доктор.
Анна нахмурилась. Да, там были другие буквы. Если сощурить глаза, можно их разглядеть, только они вроде маленьких жучков с лапками.
— Они слишком маленькие, чтобы их прочесть, — объяснила она.
Через десять минут, во всем убедившись, доктор вышел с девочкой обратно в приемную.
— Вы знаете, что этот ребенок практически ничего не видит? — строго спросил он.
Ответ был написал на растерянных лицах Эрнста и Клары. Ему стало их жаль, и он постарался говорить помягче, хотя очень на них сердился из-за Анны.
— Вернее, почти ничего не видит, — поправился он.
Мама бросилась к Анне. Если бы только девочка знала, что сейчас для мамы существует только она одна, она, которая, наконец, и в самом деле "мамина дорогая детка". Но Анна об этом даже и не догадывалась. Она вырвалась из жарких маминых объятий и отодвинулась в сторону.
— Конечно же, она всё видит, — Клара Зольтен отвернулась от Анны и взглянула на доктора-иностранца, которому с самого начала нечего было доверять. — Что вы имеете в виду? Просто смешно такое слышать.