Кристиан Смидт поднялся мне навстречу. Он был высокого роста, широкоплеч и одет в спортивную клетчатую куртку. Ему в пору было участвовать в кроссе по пересеченной местности. Кроме того, он был, по-видимому, не лишен юмора.
— Мартин Бакке, — представился я. — Доцент Мартин Бакке.
Мне уже порядком надоело это вступление. Но раз я не в силах сам справиться со своей задачей и вынужден прибегать к помощи специалистов, приходится начинать каждую беседу с этих вступительных слов.
— Прошу вас, садитесь. Я вас, кажется, где-то видел.
— По-моему, я вас тоже видел. Наверно, мы встречались в читальном зале университетской библиотеки.
Он был старше меня всего лет на десять. Профессор Кристиан Смидт. На секунду я вспомнил о моей докторской диссертации, о том, что ради нее я исхлопотал себе отпуск.
Но вот уже три месяца я занимаюсь совсем не теми делами.
Впрочем, я во что бы то ни стало наверстаю упущенное.
При виде этих книжных полок меня вдруг неодолимо потянуло к научной работе.
Я сел на ржаво-красный диван.
Профессор сел прямо против меня в одно из ржаво-красных кресел.
— Мне нужна ваша помощь, — начал я. — Я хочу вам кое-что показать.
На мгновение в его глазах появилась скука. Он, как видно, вообразил, что я попрошу его прочитать какую-нибудь статью.
Я положил свой старый портфель на изящный стол красного дерева. Потом открыл портфель и вытащил первую.
— Взгляните, профессор Смидт.
Он взял ее и стал рассматривать так, как библиофилы всегда рассматривают книги. Оглядел переплет спереди и сзади, потом открыл книгу и взглянул на титульный лист.
И тут я испытал детское чувство гордости и удовлетворения — мне удалось ошеломить специалиста. Наверно, это не совсем благородное чувство. Но таков уж был мой индивидуальный вариант шокового метода.
И он подействовал.
Профессор побледнел.
— Я… я просто глазам не верю… ведь это… это Шекспир…
— Знаю, — сказал я.
— …«Сонеты»… первоиздание 1609 года. Это библиографическая редкость. Во всем мире существует всего тринадцать экземпляров этого издания…
— Теперь их будет четырнадцать, профессор, — сказал я. — Но у меня есть кое-что еще.
Я извлек из портфеля следующую книгу.
— Прошу вас, профессор. Это «Страстный пилигрим», тоже в первом издании 1599 года.
Я протянул ему книгу. Он смотрел на нее, словно не отваживаясь взять ее в руки.
Потом все-таки взял и открыл на титульном листе. Руки у него дрожали. Дрожали так сильно, что ему пришлось положить книгу на стол.
— Хотите сигарету, профессор?
— Спасибо, я не курю.
Я все-таки зажег две сигареты, одну для себя, другую для него. Потом передвинул большую эмалевую пепельницу так, чтобы она стояла между нами, но подальше от двух невзрачных коричневых книжиц.