«Травой ничто не скрыто...»

Письмо от Люси Лунде пришло с утренней почтой. На большой перемене я прочитал его в учительской.

Письмо это, написанное крупным безликим почерком с наклоном влево, изобиловало орфографическими ошибками и выспренними оборотами.

Люси «с удовольствием» вспоминала нашу последнюю встречу, «сожалела», что мы с ней так долго не виделись, «позволяла себе осведомиться» о моем здоровье и «имела счастье» пригласить меня на обед в понедельник 8 января. Она была «искренне предана» мне и т. д.

Люси Лунде…

Когда мы учились с ней в одном и том же классе реального училища, она была похожа на ангелочка. Золотоволосая, бело-розовая и пухленькая. С той только разницей, что ангелочки с картинок глядят на мир простодушными и доверчивыми глазами, а в глазах Люси не было ни простодушия, ни доверчивости. Мальчики нашего класса тогда этого не понимали; мы все были влюблены в нее по уши. Но Люси метила выше: соученики ее не интересовали.

Ее притязания, однако, подчас шли вразрез со здравым смыслом, если у нее вообще был здравый смысл. Ее всегда словно магнитом притягивало все блестящее. А как известно, не все то золото… И к тому же Люси поразительно ошибалась в расчетах.

После того как она с грехом пополам окончила реальное училище, я виделся с ней лишь изредка. Она начала петь в хоре Норвежской оперы. Шли годы, время от времени ей давали маленькую роль.

Она была из тех девиц, что вызывают у юношей сладостные мечты, а у стариков — игривые фантазии.

Бывая в Норвежской опере, я всегда следил за взглядом Люси. А она усердно и настороженно ощупывала глазами публику в первых рядах партера. Так глядят дети, прикидывая, в каком из свертков под рождественской елкой спрятан самый лучший подарок.

В конце концов она выбрала отличный сверток. В нем был упакован полковник Лунде, председатель Общества любителей поэзии, владелец лесных угодий в Эстфоде, обладатель лучшей в стране коллекции серебряных кубков и хозяин большого мрачного дома на Холменколлосене. Почему Люси свела с ума полковника Лунде, было, в общем, понятно. В свои шестьдесят лет он надеялся, что еще сможет полакомиться марципановой булочкой с кремом и вишневым вареньем. Он был женат, но до развода дело не дошло. Его жена, которая всегда была благовоспитанной дамой, весьма своевременно отошла в лучший мир.

И вот теперь новая жена полковника Лунде прислала мне письмо, составленное в необычайно выспренних выражениях, с приглашением пожаловать к ней на обед.

Но вслед за своей подписью она добавила две фразы на самом обыкновенном норвежском языке. Очевидно, повинуясь неожиданному порыву, она приписала их перед тем, как вложить письмо в конверт: