Я почувствовал приступ злорадства. На сей раз в кои-то веки Карл-Юрген сам попал в переплет. Хотел бы я знать, как он из него выкрутится. Какую-то долю секунды я гадал, выдержит ли он этот удар.
Выдержал! Да и нелепо было ждать чего-то другого!
— Большое спасибо, — сказал он. — С удовольствием. Я не видел последней премьеры в Национальном театре. И давным-давно не танцевал.
— Разрешите вас поблагодарить, — сказал полковник Лунде. — Мы будем готовы ровно в четверть восьмого.
Полковник сказал свое слово, а это означало, что он высказался от имени всех членов семьи.
— Отец, ты забыл о сводке погоды, — напомнила Виктория.
— Сводка погоды? Ах да, верно… Ничего, не имеет значения.
— И завтра ты ее тоже не услышишь, отец.
— Не имеет значения, — повторил полковник Лунде. — Еще раз большое спасибо, доктор Бакке. Я очень… очень рад, что вы выздоровели.
Я лежал в постели и курил сигарету.
Из-за мохнатых елей поднялась луна. Ранняя мартовская луна.
Остальные обитатели дома крепко спали. В холле сидел сержант Эвьен.
Раздавив в пепельнице окурок сигареты, я потушил свет.
А потом лежал и думал, что, может, это моя последняя ночь в доме полковника Лунде — последняя ночь, когда мне еще неизвестно имя убийцы.
Для вида я обмотал шею большим шерстяным шарфом. И для вида же через каждые полчаса пил теплое молоко с медом, которым меня потчевала фрёкен Лунде. Нет на вете питья противнее! Уж очень оно напоминает мне, как в далекие времена детства мать лечила меня от простуды. Как правило, болезнь была такой же выдумкой, как нынешняя, и, как правило, меня приговаривали к тому же теплому молоку с медом.
Но теперь я должен был играть свою роль до конца.
Когда они сошли вниз, я стоял в холле.
Люси, конечно, перестаралась: юбка по обыкновению была слишком короткая, мишурные драгоценности сверкали и переливались, накладные ресницы мохнатой бахромой украшали синие веки. Виктория на сей раз сменила свой мешковатый свитер и уродливую плиссированную юбку на платье. Платье темно-синее с белым воротничком, вполне подходящее к случаю — для воскресного выхода. По правде говоря, Виктория была очень мила.
Фрёкен Лунде снова вырядилась в нечто неопределенного серо-коричневого цвета. Но на груди у нее красовалась золотая брошь. А через руку была переброшена рыжая лиса. Самая настоящая лиса — с хвостом, лапами, носом и с двумя стеклянными глазами.
Полковник Лунде был в синем костюме. Я видел, что костюм очень старый. Настолько старый, что снова стал модным: тройка с жилетом и узкими брюками. Наверно, полковник был совершенно неотразим в этом костюме в годы, когда носили подложенные плечи и брюки с манжетами. Вообще должен признаться: самое большое впечатление на меня произвел полковник Лунде. Он был по-настоящему элегантен — я понял, что никогда раньше не замечал, насколько он хорош собой, как красивы его выразительное смуглое лицо и густые с проседью волосы.