Я не раздеваюсь. Я иду за уксусом.
На улице все так же холодно, как и минуту назад, и мне приходит в голову, что если граница Европы действительно проходит по нулевой изотерме января, то Украина, пожалуй, находится где-то недалеко от Китая. Страшнее всего ветер – в степи, даже при плюсовой температуре, у тебя всегда будет ощущение, что он выдувает из тебя душу.
Если бы древние греки жили в современной Украине, они бы решили, что человек умирает, когда ветер уносит его душу на север.
Я иду в комок на остановке. Комок – это большой киоск, разросшийся до двадцати квадратных метров, что дает право легально продавать водку. Обычно водкой торгуют из-под полы, отстегивая долю ментам и налоговым инспекторам, но здесь, видимо, владелец решил все сделать по правилам. В этой стране еще остались люди, желающие делать все по правилам.
В комке есть дверь: он претендует на то, чтобы называться магазином. Внутри целых полтора квадратных метра площади для перемещения. Если в комок вместе с тобой зайдет еще пять человек, ты не сможешь повернуться. Кроме этого, там есть семьдесят различных сортов водки, а также пиво, вино, коньяк и покосившийся прилавок, у которого вместо одной из ножек – четвертый том «Истории Великой Отечественной Войны Советского Народа» под редакцией П. Н. Поспелова.
Мне нужен уксус.
Продавщица – женщина со взглядом привокзальной проститутки, пергидрольными волосами, затасканным бараньим жилетом и сигаретой «Голуаз» в пожелтевших пальцах – оторвалась от своих мыслей, чтобы смерить меня долгим оценивающим взглядом.
– У вас есть уксус? – спрашиваю я и почти физически чувствую, как она напрягается. Конечно же, уксус может понадобиться для миллиона различных дел. Например, я решил приготовить салат. Или я делаю сдобное тесто. Или я ставлю химические опыты, и мне нужна какая-нибудь не слишком дорогая кислота. Но почему-то мне кажется, что она правильно поняла мой вопрос.
Слава богу, Ханна не послала меня покупать растворитель.
– Восемьдесят копеек.
Я расплачиваюсь, забираю честно отвоеванную бутылку уксуса и иду к Ханне. К Ханне, улыбающейся одними глазами. К Ханне, мастурбирующей в перерыве между уколами. К Ханне, торгующей маковой соломой.
К Ханне, которая уже поставила на плиту небольшую кастрюлю. От кастрюли идет омерзительный химический запах. Это растворитель.
Ханна объясняет мне, как варится ширь. Сначала надо приготовить маковую соломку – в каком бы состоянии ты ее ни купил, она всегда будет с браком.
– Лучше всего, – говорит Ханна, – покупать головки и верхушки стеблей мака, целые, по крайней мере, ты видишь, за что платишь деньги. Они очищаются и перемалываются в мясорубке. Покупая молотые, ты всегда платишь за добавки, которых там быть не должно. Можешь быть уверен, – говорит Ханна, – что какая-то добрая душа подмешала в мак обычной пшеничной соломы, сушеной ромашки или еще чего-нибудь.