Марисабель поняла что, быть может, не все еще потеряно, и хотя мысленно, в общем, уже попрощалась с гостеприимным хозяином, но желание его выполнила. Она провела немало времени и на передовой и в лазаретах, то есть в тех местах где хватает всевозможных кровавых ситуаций, и успела с ними свыкнуться, так что не собиралась по примеру кисейных барышень заламывать руки и по полчаса причитать: дескать ах, ей очень жаль но она не сможет, ах, у нее, мол, рука на такое не поднимется, ах ей сейчас подурнеет. Мертвым церемонии ни к чему, а с живым всегда можно договориться, так что девушка просто взялась покрепче, уперлась потверже, да и дернула за металлическую шляпку.
Раздался треск рвущегося шелка и вместе с костылем у девушки в руках остался немалый отрез дорогущей ткани. Правда, весь изорванный и грязный, но зато с красивой золотой пуговичкой.
Если честно то Марисабель думала что волшебник сразу же возьмет да и помрет от болевого шока, но не тут то было. Даже кровь, как можно было бы ожидать в результате, не брызнула тугой струей из пробитого органа, а, что характерно, даже и не выступила. При других обстоятельствах, вид глубокой но совершенно бескровной вмятины, практически можно сказать дыры, в живой голой человеческой (по-юношески безволосой, машинально отметила Марисабель) груди мог бы показаться очень странным, но тут дыра вдруг стала заплывать, затягиваться изнутри плотью, и ОЧЕНЬ странным показалось уже это. А румянец уже возвращался к чародею.
— Вот ведь черт, — заявил д'Аранж, еще слабым от переживаний голосом, но весело и зло, уже окончательно приходя в себя. — Спасибо вам, а то уже подумал все. Отколдовался.
Волшебник поднялся на ноги, осмотрел прореху в одеянии, покачал головой.
— Это подлежит осмыслению, — не совсем понятно, казалось, придавая словам какое то свое сокровенное значение, сказал он. — Вероятностность, ну просто караул. Ужас, какой то.
Марисабель не поняла из услышанного и половины, но посчитала излишним обращаться сейчас за разъяснениями. Только что на ее глазах волшебник излечился от смертельной раны, и она все еще пребывала в легком обалдении. От ее внимания даже ускользнул тот факт, что д'Аранж это самое ранение, глупейшим образом допустил.
Пока девушка поражалась, глядя на стальной гвоздь, толщиной в ее руку и длинной в пару ладоней, маг размышлял. Ему было над чем задуматься.
…Когда в смертельном поединке сходятся два колдуна, их бой не просто соревнование двух умов или физических тел, как это обстоит у спортсменов или обыкновенных воинов. Полем битвы для волшебников, служат сразу несколько пластов реальности.