— Здорово, лейтенант! — благодушно кивнул ему я. — Ты чего такой сердитый?
Мент не поздоровался.
— Ты где был? — спросил он угрюмо.
— Я-то? Да к приятелю заходил, — ответил я не подумавши.
— К приятелю. Ну-ну.
По его голосу было ясно, что он не поверил мне ни на секунду.
Я мысленно постучал себе по лбу. Конечно, мент-то лучше знает, что кроме меня тут никто не живет.
Страж порядка кисло осмотрел меня с головы до ног, отметив испачканную в земле одежду.
— Перепрятывал, значит! — с горечью сказал он. — Так я и знал. Никакой гражданской ответственности. Ну да ладно, попомни мои слова — я все равно его найду! Хоть все лето на это убью, а найду!
— Ты о чем? — обалдел я.
Мент плюнул на дорогу и ушел, не прощаясь.
Придя на участок, я понял, почему он был такой злой, и чуть не умер от хохота.
Весь огород был перерыт — хоть приезжай и сажай картошку.
Вот бедняга! Небось всю ночь трудился, на окна оглядываясь — не разбудить бы меня!
Задерживаться в Зеленкино больше не осталось никаких причин. Я быстро собрался, и в отличном настроении уехал в город.
Глава 11. Неожиданное препятствие
— Чтобы изменить себя, — сказал Грег, — ты должен родиться заново. Но прежде чем родиться — ты должен умереть.
— Чего?!
Грег позвонил мне через несколько дней после того, как я вернулся с дачи. Я как раз вернулся с работы и собирался шикарно поужинать картошкой с селедкой и луком, но это заявление отбило мне весь аппетит.
— При чем тут смерть? Ты на что намекаешь?
В трубке раздался вздох. Так, бывало, вздыхал отец, готовясь долго разжевывать неразумному сыну какую-нибудь простую (на его взгляд) мысль.
— Время от времени надо сбрасывать шкуру. Ты растешь, и твоя старая кожа становится тебе мала. Собственно, она тебе уже жмет, разве не чувствуешь?
— Какая еще шкура? — принужденно засмеялся я, одним глазом приглядывая за кастрюлей, в которой варилась картошка. — Моя меня вполне устраивает. Я же не змей какой-нибудь!
— Не змей, — согласился Грег. — А какая разница? Это даже к людям относится, не говоря о нас… Надо чувствовать моменты, подходящие для перемен, и не упускать их. Если ты упорно цепляешься за старое, начинается застой, который заканчивается катастрофой. И личность все равно меняется, только очень болезненно для тебя, и… в неправильную сторону. Большинство не выдерживает такого испытания, и остается побитыми, надломленным и с блоком по отношению к любым переменам. Потом на них можно ставить крест. Но ты не из таких, Леха. Ты сможешь умереть и родиться заново, потому что деваться тебе все равно некуда.
— Спасибо, успокоил, — проворчал я. — Тогда, может, объяснишь мне одну вещь? Допустим, я должен умереть. Чтобы родился… кто?