— А это что у тебя такое, Юрка? — спросил он. Тут и Елена поняла, почему их новый знакомый ни разу не разделся по пояс даже на городском пляже. Во всю грудь Астафьева, от кадыка до пупка был обширный шрам в виде семиконечного, православного креста. При более пристальном рассмотрении оказалось, что это была целая серия шрамов, вырезанных аккуратно, и даже с художественным старанием. По ширине крест превышал сантиметр, а в поперечинах и того больше.
Это было художество того самого Шаха, он полчаса вырезал этот крест на груди своего пленника.
— Да, это долгая история, — отмахнулся Юрий, — грехи молодости.
Но Зубрилин был готов поклясться, что шрам то был совсем новый, еще розовый. Между тем хорошее настроение Астафьева сошло на нет.
— Может, пойдем, где-нибудь перекусим? — предложил он Ольге. Та согласилась. Зубрилины, естественно, увязались вслед за ними. Постепенно настроение Астафьева пришло в норму, но он был не столь беспечен, если бы слышал телефонный разговор на одном, явно кавказском языке.
— Мамой клянусь, это он! И лицо его, и этот крест ему Шах, да будет ему вечный рай на небесах, вырезал на груди перед смертью. Я сам там при этом был. Наши еще говорили, что это как раз он недавно убил Хаджи.
— Хорошо, выясни, где он живет, но пока не трогай. Я сам им займусь.
— А если встречу один на узкой тропе?
— Тогда действуй. Хотя, мне охота встретиться на этой тропе с ним самому.
Сказав это, говоривший положил трубку, и покосившись на лежавшую на его кровати женщину, обратился в сторону Мекки, и, проведя ладонями по лицо, воздал хвалу Аллаху.
— О, Всевышний, твоя мудрость и доброта не имеют предела. Покарать кровных врагов своими руками, это величайшая твоя милость.
Погода в этот день разыгралась не на шутку. Красный столбик термометра поднялся в этот октябрьский день до двадцати девяти градусов, и так не верилось, что в России сейчас идут сплошные серые дожди, а по полям и дорогам царствует жидкая грязь. В такую блаженную погоду было не охота париться в кафе и барах, так что все уличные кафе пользовались большей популярностью.
За прошедшие три дня обе пары съездили в соседний, не менее популярный город Ларнак, причем набережная там понравилась им гораздо больше, чем в Лимассоле. Побывали они в Пафосе, где по легенде родилась сама Афродита. Эти развалины не особенно их вдохновили, у себя на родине они видели руины и повнушительней. Ездили они на местное соленое озеро, смотреть на розовых фламинго и, расположенную там же, мечеть Айв-Нана, имени какой-то местной мусульманской святой. Ни то ни другое их не вдохновило. Фламинго были так далеко от берега, что казались серыми, крючконосыми цаплями. А приземистая мечеть показалась им всем уж очень маленькой.