Том не мог ответить, потому что во рту у него был кляп.
Отец продолжал:
— Том, если бы я не относился хорошо к твоей матери-вдове и к твоему дяде Дику, хорошему башмачнику и честному человеку, я отправил бы тебя в тюрьму в Оксфорд, чтобы тебя судил суд присяжных. Мне жаль вашу семью, и я не желаю срамить наш городок. Ты свободен, Том.
Тома Мессенджера спустили с колонны и даже напоили элем. После этого случая он держал рот на замке, хотя и не соревновался с другими мужчинами в стрельбе, не присоединялся к танцам и другим веселым развлечениям.
Вот и все, что могу сказать о развлечениях, хотя должна добавить, что матушка заставляла меня помогать ей по дому, но когда я освобождалась, то могла делать, что захочу и весело проводить свободное время, только должна была ее предупреждать, где меня искать и в чьей компании я буду. Даже зимой я просыпалась очень рано. Я работала быстро, а матушка не пользовалась тем, что я управлюсь в два счета, так что я помогала ей в охотку.
Теперь перейдем к другим проблемам. Мой отец арендовал поместье у Броумов, получившего его от короля Генриха VIII, а тот в свою очередь забрал поместье у монахов Осни, когда их аббатство было распущено. Отец взял поместье в аренду на пятьдесят один год и выплатил Броумам большую часть от трех тысяч фунтов, которые матушке дали в приданое, а потом он выплачивал ренту в пять фунтов в год. Само поместье и дом стоили почти триста фунтов в год, это была изрядная сумма. Еще у него кое-какие владения — выкупленные и взятые в Витли, что составляло еще сто фунтов в год. Отец отремонтировал дом, он был в плохом состоянии, когда отец получил его в аренду, сделал разные пристройки, мы привели в порядок сад. Отец любил верховую езду и компанию, поэтому его расходы превосходили доходы. Он поселился в Форест-Хилл при хороших деньгах и был уверен, что сможет возместить все расходы. Не облицованные камнем стены он приказал оштукатурить известняком с коровьим навозом, а искусный мастер из Норвича вырезал на них, пока штукатурка была еще влажной, узоры и орнаменты — свитки, перевязанные ленточками, розы, королевские лилии и чертополохи.[20] Кроме того, он нарисовал виноградные кисти и листья. Там были также изображены якорь, гирлянды цветов, которые поддерживали херувимы с крыльями, портреты наших предков, беседовавших у Древа Мудрости, в ветвях которого прятался Змей-искуситель.
В саду росли самшит и тисс, подстриженные в виде разных форм, и много фруктовых деревьев. Отец приказал также вырыть рыбные садки и построить беседки, которые смотрели на юг. В саду проложили дорожки с кустами можжевельника по краям. Если встать посередине дорожки и смотреть направо или налево, — то казалось, что дорожка совсем прямая, но это был оптический обман, так как человека, приближавшегося к вам, не было видно никогда. С дорожки можно было спуститься к рыбному пруду. У нас было двенадцать ульев, и один из них имел прозрачные, как у фонаря, стенки, можно было заглянуть внутрь и увидеть, как там суетятся пчелы. У нас также была живая изгородь из лаванды и росло множество кустов роз. Мы засахаривали лепестки роз. В саду была роскошная клумба гвоздик, которые мы использовали в приготовлении ликера и медового напитка. Неподалеку раскинулся большой сад, там росли лекарственные травы и хмельник и стояла хмелесушилка.