Он помнил, что кроме черствых лепешек да фляжки с водой у Ларика в мешке ничего не было.
— Откуда, откуда, — усмехнулся парень, хитро щурясь. — С неба свалилось.
Тут Мелин увидел проходящего недалеко толстого румяного торговца с большим деревянным подносом, и на подносе этом — точно такие же бублики.
— А, купил…
— Точно — купил, — кивнул Ларик, ухмыляясь.
И Мелин, улыбнувшись заботливому приятелю в ответ, вонзил зубы в душистый и теплый бок выпечки.
Улица, как и говорил Ларик, привела ребят к лысому месту.
Вот тут уж глаза Мелина округлились еще больше. Чего только он ни увидел на показавшейся широченной деревенской площади: прилавки с пирогами, хлебами, сладостями, яркими платками и лентами, всевозможными украшениями для красавиц, палатки торговцев обувью, одеждой, кухонной утварью и прочими нужными в крестьянском хозяйстве вещами. А народу сколько было!
— Весь мир, что ль, сюда съехался? — не сдержал удивления мальчик.
— Весь не весь, но половинка — точно, — в который раз посмеялся над его словами Ларик. — Ты, братишка Пек, еще города не видел. Вот уж там рот у тебя, может быть, даже порвется… Теперь же смотри — не зевай, и ворон не лови, а то последнего добра лишишься. Воров на таких праздниках — хоть отбавляй.
— А зачем мне ворон ловить?
И снова Ларик покатился со смеху:
— Ты уморишь меня, братишка!
Мимо них протопал дивный человек на высоких раскрашенных в красные спирали палках-ходулях, за ним шагал другой ловкач, весело подбрасывая три разноцветных полосатых кольца. Оба были в пестрых, лоскутных нарядах, смешных остроконечных шапках и с потешно размалеванными лицами. Они то напевали веселые и бестолковые песенки, то задорно кричали:
— Балаганчик папаши Пуха! Заходите в балаганчик папаши Пуха! Только там едят огонь и льют воду из ушей! Только там ходят по канату и прыгают выше головы!
— Эй, парни, здорово! — окликнул их Ларик. — А где тут бои потешные?
— Вон туда иди, — махнул рукой жонглер. — Там, откуда больше ругани и воплей несется, там и арена. Папаша Влоб там всем заведует.
— Спасибо, братец, — юноша кивнул размалеванному и пихнул Мелина. — Слышь, подмечай все.
— Влоб? Имя такое странное, — сказал мальчик, когда они отошли от жонглеров.
— Почему ж странное? — пожал плечами Ларик. — У каждого делового — у того, то есть, кто дело свое имеет — есть какое-нибудь прозвище. Слыхал, как клоуны эти своего папашу называли? Папаша Пух. Может он пухлый. А того, к которому мы идем наниматься, прозвали Влоб. Это наверно потому, что любит он по лбу бить неслухов всяких. Ну, без битья при обучении — никак. По-другому наука в тыкву не лезет.