– Почему твоя матушка не сказала мне об этом сама вчера вечером за ужином?
– Она сочла, что будет гораздо приличнее, если ты узнаешь это от меня.
– Почему?
– Так она сказала.
– А ты?
– Что – я?
– Ты тоже так считаешь?
Ангел поднял на Леа неуверенный взгляд.
– Да. – Вроде бы задумавшись на мгновение, он ещё раз подтвердил: – Конечно же, так лучше.
Чтобы не смущать его, Леа отвернулась к окну. Тёплый дождь омрачал это августовское утро, во дворе три уже порыжевших платана совсем поникли под его струями.
– Такое впечатление, что уже осень, – заметила Леа и вздохнула.
– Что с тобой? – спросил Ангел.
Она взглянула на него с удивлением:
– Да ничего, просто мне не нравится этот дождь.
– Ах вот как! А я было подумал…
– Что ты подумал?
– Я подумал, что ты, возможно, страдаешь.
Леа рассмеялась от чистого сердца.
– Страдаю, потому что ты собираешься жениться? Нет… право… какой же ты… смешной.
Она редко смеялась, и её смех обидел Ангела. Он пожал плечами и закурил со своей обычной гримасой: выпятил подбородок и оттопырил нижнюю губу.
– Напрасно ты куришь до завтрака, – сказала Леа. Он огрызнулся в ответ, но Леа не расслышала, что именно он сказал: её внимание целиком сосредоточилось на звуке её собственного голоса и на том, как её привычное, каждодневное замечание эхом отражается в глубине семи прошедших лет… «Настоящая зеркальная перспектива», – подумала она. Сделав над собой усилие, она вернулась к реальности и вновь стала весёлой.
– Что касается курения натощак, то, слава Богу, эту заботу я скоро переложу на другие плечи, – сказала она.
– У той, другой, нет права голоса, – заявил Ангел. – Я ведь женюсь на ней, да? Вот и хватит с неё. Пусть целует след моих божественных ног и благословляет судьбу!
Он ещё больше выпятил подбородок, стиснул зубы на своём мундштуке, слегка раздвинув губы, и в своей ослепительной шёлковой пижаме стал похож на азиатского принца, побледневшего в непроницаемой тьме дворцов.
Леа, спокойно сидевшая в пеньюаре розового цвета – «обязательного» розового, как она теперь говорила, – задумалась, но мысли, пришедшие ей в голову, быстро утомили её, и она в конце концов решила поделиться ими с Ангелом, который притворялся, что совершенно спокоен.
– Хотела бы я знать, почему всё-таки ты женишься на этой девчонке?
Он облокотился двумя руками о стол, и лицо его невольно приняло жеманное выражение, отчего он сразу стал похож на госпожу Пелу.
– Понимаешь, милочка…
– Зови меня «сударыня» или «Леа». Я тебе не прислуга и не твоя сверстница, – сухо сказала она, выпрямившись в кресле и не повышая голоса.