– Нет, так дальше продолжаться не может… Я болен!
Он как бы очнулся от глубокого забытья и с трудом возвращался к жизни. Наконец он нашёл подходящие слова и постарался подбодрить себя:
– Ну-ну! Довольно, чёрт побери! Младший Пелу, вы совсем свихнулись, друг мой. Вам не кажется, что пора возвращаться домой?
Это последнее слово воскресило в нём картину, которая успела уже поблёкнуть за последний час: квадратная комната, его бывшая детская, встревоженная молодая женщина возле окна и Шарлотта Пелу, размягчённая выпитым мартини…
– Ну уж нет! – сказал он громко. – Нет… С этим покончено.
Он поднял вверх свою трость, остановилось такси.
– В ресторан… гм… в ресторан «Голубой дракон».
Под звуки скрипки он пересёк гриль-бар, залитый резким электрическим светом, который показался ему весьма бодрящим. Один из метрдотелей узнал его, и Ангел пожал ему руку. Навстречу ему поднялся высокий молодой человек с впалыми щеками – Ангел радостно приветствовал его:
– А-а, Десмон! Мне так хотелось с тобой повидаться! Какая удача!
На столе, за который они сели, стояла ваза с розовыми гвоздиками. С соседнего стола Ангела приветствовала некая девица: она махала ему ручкой и кивала головой, сотрясая огромную эгретку.
– Это девица по прозвищу Малышка, – сообщил Ангелу виконт Десмон.
Ангел не помнил никакой Малышки, но улыбнулся огромной эгретке и, не вставая, коснулся веером-рекламой маленькой ручки. Потом с видом завоевателя смерил взглядом незнакомую пару, сидевшую неподалёку от его стола, потому что женщина при одном только виде Ангела сразу забыла о еде.
– Тебе не кажется, что этот тип похож на рогоносца?
Шепча эти слова, Ангел наклонился к самому уху приятеля, и глаза его светились радостью, точно половодьем слёз.
– Что ты пьёшь, с тех пор как женат? – спросил Десмон. – Настой ромашки?
– «Поммери», – ответил Ангел.
– А до «Поммери»?
– «Поммери», до и после.
И, раздув ноздри, он попытался оживить в памяти окутанное ароматом роз шипение старого шампанского 1889 года, которое Леа берегла специально для него…
Он заказал себе обед во вкусе эмансипированной модистки: холодную рыбу с порто, жареную дичь и горячее суфле с кислым красным мороженым внутри.
– Привет! – крикнула Малышка, махая розовой гвоздикой.
– Привет! – отвечал Ангел, поднимая свою рюмку. На английских стенных часах пробило восемь.
– Чёрт возьми, – проворчал Ангел. – Десмон, ты не можешь позвонить для меня по телефону?
Бледные глаза Десмона выжидающе уставились на Ангела.
– Звони: Баграм семнадцать – ноль восемь, попроси к телефону мою матушку, скажи ей, что мы с тобой обедаем вместе.