Помпейская ванна окрашивала нагое тело в кирпично-розовые тона, она полила себя сандаловыми духами и потом развернула с бессознательным удовольствием длинную шёлковую ночную рубашку.
«Всё это пустые слова! Я прекрасно знаю, что не люблю работать. В кровать, сударыня! Она – мой единственный прилавок, только вот новых клиентов не предвидится».
Леа завернулась в белую прозрачную тунику на бледно-розовой подкладке и вновь вернулась к туалетному столику. Обеими руками она приподняла волосы, сделавшиеся жёсткими от краски, и стала расчёсывать их. Руки, обрамлявшие сейчас её усталое лицо, всё ещё были прекрасны, начиная от полных и мускулистых подмышек и кончая круглыми запястьями.
«А ручки-то сохранились лучше, чем ваза», – подумала она.
Она небрежно воткнула светлый гребень в волосы на затылке и нехотя взяла с полки в тёмном кабинете детективный роман. Леа не любила комнат, заставленных книгами, и имела привычку засовывать книги в платяные шкафы вместе с пустыми коробками и лекарствами.
Пока она, склонившись, расправляла холодный и тонкий батист на своей огромной, уже приготовленной на ночь постели, у ворот раздался громкий звонок. Его мощный, решительный, неожиданный звук нарушил полночную тишину.
– Это ещё что такое?.. – сказала она громко.
Она слушала, приоткрыв рот и задержав дыхание. Второй звонок показался ещё более звучным, чем первый, и в инстинктивном порыве самосохранения и стыдливости Леа бросилась пудрить лицо. Она собиралась было позвонить Розе, но тут услышала, как хлопнула входная дверь, потом в коридоре и на лестнице раздались шаги и два голоса. У неё не было времени принимать решение: дверь резко распахнулась – перед ней стоял Ангел, в расстёгнутом пальто, в шляпе, бледный, со злым лицом.
Закрыв за собой дверь, он прислонился к ней и застыл на месте. Он не смотрел на Леа, а блуждающим взглядом озирался по сторонам, как человек, готовящийся отразить атаку.
Леа, которую утром бросило в дрожь, когда ей померещился знакомый силуэт в тумане, теперь не почувствовала ничего, кроме досады, естественной для женщины, которую застали за туалетом. Она запахнула тунику, поправила гребень, поискала ногой соскочившую тапочку. Лицо её в первый момент залила краска, но, когда кровь отхлынула от щёк, она уже успела обрести видимое спокойствие. Потом она вскинула голову, и этот молодой человек в чёрном, прислонившийся к белой двери, сразу стал меньше ростом.
– Что за странный способ врываться в дом? – сказала она громко. – Мог бы снять шляпу и хотя бы поздороваться.
– Здравствуй! – сказал Ангел надменным тоном. Звук его голоса, казалось, удивил его самого, он более осмысленным взглядом огляделся вокруг, что-то вроде улыбки тронуло сначала его глаза, потом губы, и он повторил уже ласково: