Она лгала. Впервые в жизни моя мать говорила неправду, чтобы оградить меня. Она не умела утешать, не умела выдумывать убедительные небылицы, чтобы человеку стало легче. Она всегда говорила правду, пусть даже самую горькую.
Но не на этот раз.
Я остановилась, отряд продолжал идти мимо. Лисса нагнала меня, обеспокоенная и недоумевающая.
— Что произошло?
Я не отвечала. Повернулась и помчалась обратно к защитным кольцам. Она побежала за мной, окликая меня по имени. Никто не обратил на нас внимания, потому что кому в голову могло прийти, что после всего случившегося у кого-то хватит глупости пересечь магическую защиту?
У меня хватило, хотя вообще-то при дневном свете опасаться было нечего. Я промчалась мимо места, где недавно группа Джесси терзала Лиссу, и перешагнула невидимые линии, обозначающие границы Академии. Лисса на мгновение заколебалась, но потом последовала за мной, задыхаясь после быстрого бега.
— Роза, что ты…
— Мейсон! — закричала я. — Мейсон, ты нужен мне…
Он материализовался не сразу. На этот раз он выглядел не только бледнее бледного, но еще и мерцал, как будто вот-вот мог совсем растаять. Он стоял, глядя на меня, и, хотя выражение его лица было такое же, как всегда, у меня возникло удивительно странное чувство, будто он знает, о чем я хочу спросить. Лисса недоуменно переводила взгляд с меня на пустое место, с которым я разговаривала.
— Мейсон, Дмитрий мертв?
Он покачала головой.
— Он жив?
Мейсон снова покачал головой.
Ни жив, ни мертв. Мир вокруг поплыл, перед глазами заплясали искры. Видимо, от голода закружилась голова, и я была на грани того, чтобы потерять сознание. Нет, нужно взять себя в руки. Нужно задать следующий вопрос. Это невозможно, чтобы из всех жертв… из всех жертв, которые были в их распоряжении, они выбрали именно его.
Следующие слова застряли в горле, и, произнося их, я рухнула на колени.
— Он… Дмитрий… стригой?
Мейсон заколебался на мгновение, как будто боялся отвечать, а потом… потом он кивнул.
Сердце разлетелось на осколки, и мой мир вместе с ним.
«Ты потеряешь то, что ценишь выше всего…»
Вот о чем говорила Ронда. Даже не о жизни Дмитрия.
«Что ценишь выше всего».
Это была его душа.
Спустя почти неделю я постучалась в дверь Адриана.
После нападения у нас не было занятий, однако комендантский час по-прежнему соблюдался и сейчас уже почти наступил. При виде меня на лице Адриана возникло потрясенное выражение. Это был первый случай, когда я сама искала его, а не vice versa.[11]
— Маленькая дампирка… — Он отступил в сторону. — Входи.
Когда я проходила мимо, меня чуть не свалил с ног исходящий от него запах алкоголя. В гостевых помещениях Академии было очень мило, но он, ясное дело, не прикладывал особых усилий, чтобы содержать свой номер в порядке. Похоже, он с самой атаки так и пил без остановки. Телевизор был включен, на маленьком столике стояла полупустая бутылка водки. Я взяла ее и взглянула на этикетку. Она была на русском.