— Занимай позицию!
— Спешу, Сарычев! Шеф теплой воды требует! Зазевался я малость. Ну и жизнь собачья! — изловчась, Левченко нырнул Соколову под руку.
Из канцелярии к флигелю величественно прошествовал, как всегда напыщенный, помощник коменданта Пактус. За ним, вытянув шею и прислушиваясь к каждому слову “господина помощника коменданта”, почтительно вышагивал долговязый, нескладный переводчик Бокшат.
— О! — воскликнул Пактус, заметив майора. — Вы боитесь потерять спортивную форму? — и, скорчив гримасу, сказал по-немецки Бокшату: — Этот себя чувствует здесь лучше, чем дома!
Соколов холодно посмотрел немцу прямо в глаза, спокойно перекинул полотенце через плечо и прошел к умывальникам. Изрядно остывшая за ночь вода обожгла тело. Громко отфыркиваясь, майор поливал себе спину, плескал воду пригоршнями на грудь. Взбодренный зарядкой и холодным душем, он надел отутюженный костюм и отправился завтракать.
В столовой, пропахшей молочной гарью, были только Остапенко и Ухов. Они сидели за столиком в дальнем углу комнаты и о чем-то разговаривали.
Соколов прислушался к их голосам.
— Человек он твердый. Овечьим хвостом болтаться не станет?
— Проверить бы его еще разок, — глухо сказал Остапенко.
— Чего проверять-то.
— Он показал себя. Не будь его тогда с нами, кормили бы мы ворон: и я, и ты, и Левченко. Раскусил он Крафта, догадался, зачем тот в тылы “советские” без подготовки нас забрасывает. Знаменито грохнул он меня рукояткой пистолета. До сих пор кость ноет… А как этот Сарычев держится? Сила! Ни перед кем не лебезит, не заискивает. Характер у человека… — Ухов не договорил. К столику подошел Соколов.
— Опять каша? — спросил он.
— Ага, — мрачно ответил Ухов.
— Ничего, — Соколов беззаботно улыбнулся. — Пусть скажет нам теперь кто-нибудь, что мы мало каши едим.
— О вас, пожалуй, так не скажут, — констатировал Остапенко, с уважением глядя на майора.
— И вы много каши съели, — шутливо проговорил Соколов. — Немецкая каша должна и вам пойти впрок. Завтрак — каша, обед — каша, ужин — каша. После каши хорошие сны снятся.
— У кого как, — пробормотал Ухов.
— Я о себе говорю, — сказал Соколов.
— А мне приснилось, — вдруг вступил в разговор Остапенко, — что нас вроде загонщиков использовать хотят.
— Не всякий сон бывает в руку.
— А этот не в руку, а в глаз. Подпольщиков ловить посылают, — признался Остапенко. — Срок дали короче воробьиного носа. А где их, подпольщиков, взять? Барышников еще туда-сюда…
— Значит, искать подпольщиков надо, — майор с аппетитом принялся за пшенную кашу. — С умом искать… У людей на лбу не написано, что они подпольщики. Так ведь?