— Товарищ майор! Товарищ майор! Это я, Полянский. Вы слышите меня?
— Слышу, Полянский…
— Товарищ майор! Вот хорошо-то. А я думал, что…
— Ничего. В ушах позванивает только. Полянский, не пытались узнать, где мы находимся?
— Попали мы, товарищ майор, в Городище. В нашей хибарке — лазарет. На дверях красный крест намалеван. Пленных всех в сараях содержат, в скотных… Выбраться, конечно, отсюда можно…
— Выбраться? — голос майора стал строгим. — Приказываю, Полянский, держать себя в руках. Без моего согласия никаких действий.
— Есть!
— Немцы, что были здесь, говорили о приказе какого-то фон Штауберга… Штауберг? Фон Штауберг… — Соколов повторял фамилию, припоминая: — Уж не тот ли это фон Штауберг, который…” — и вслух сказал: — Это, вероятно, крупный начальник нацистов. Так вот этот фон Штауберг интересуется двумя советскими офицерами, захваченными в плен под Ключами. Один из этих офицеров — капитан, второй — майор…
— Откуда им известно?
— Обсудим в другой раз. Сейчас надо подумать не об этом. Скоро немцы вновь придут сюда, чтобы взглянуть на меня.
— Бежать надо, товарищ майор! — убежденно зашептал Николай. — Бежать!
— Вскочим с кроватей и побежим? Этот вопрос охладил Полянского.
— Да-а-а… — протянул он. — Но кто предупредил немцев, что мы в плен попали?
— На этот вопрос я и сам не могу ответить. Кто лежит с нами?
— Коробов. Тоже контузия. Без сознания он.
— Договоримся так, Полянский. Мы контужены, и выздоравливать нам пока незачем. Немцы не знают наших фамилий. Подумаем, как и кем назваться… Да, опасаюсь одного: Сальский…
— Мы сбежим, товарищ майор!
— Не горячитесь! Итак, с этой минуты я — майор Сарычев Николай Петрович, командир первого дивизиона восемьдесят четвертого артиллерийского полка, приданного дивизии генерала Бурова. Вы поняли меня?
— Еще бы! А я, товарищ майор, Федотовым назовусь. Федотовым Демьяном Терентьевичем, — голос Николая предательски дрогнул. — Помните, дружок у меня был? Рассказывал я вам про него. Тот, что из последней разведки не вернулся. Под Ключами.
— Хорошо. Послушайте, Федотов.
Николай невольно взглянул на дверь, надеясь увидеть Демьяна.
— Федотов!
— Не привык еще, — стал. виновато оправдываться Николай. — Так сразу…
— Вот именно сразу, моментально! Времени у нас очень мало. Как самочувствие Коробова?
— Вроде плохое. Бредит. Но мужик закаленный, крепкий.
— Надо его, Федотов, привести в чувство и поднять обязательно. Немцы в разговоре упоминали о Гревенитце — начальнике управления по делам военнопленных при ставке Гитлера. По приказу этого генерала всех непригодных к работе раненых расстреливают.