— Где вы были ранены? — спросил гауптман, игнорируя реплику Левченко.
— Под Курском, в мае.
— Под Курском?
— Командовал артиллерийским дивизионом восемьдесят четвертого артполка, приданного стрелковой дивизии…
— Командир дивизии?
— Генерал Буров, кажется. Я не интересовался командиром стрелковой дивизии: для этого существуют командиры полков, а я командовал всего лишь дивизионом.
— Вашим полком командовал, не помните, кто? — в тоне гауптмана сквозило не только любопытство.
— Полковник Любимов. На все вопросы я уже дал исчерпывающие ответы. Ваше командование направило меня в распоряжение гауптмана.
— Очень приятно! Гауптман Крафт — это я!
— Оберст фон Штауберг просил передать вам привет. Пользуюсь случаем и передаю.
— Благо-да-р-ю… Вы были когда-нибудь в Германии?
— Не был.
— А я побывал кое-где… Где вы жили до войны?
— В Пелуге, на одном из притоков Волги, — сказав это, Соколов сразу же представил себе затерявшийся в зелени яблоневых садов городок, где он гостил у Николая Сарычева. — Приток тоже называется Пелуга. Небольшой городок районного масштаба. Заводов нет, а вот фруктов много…
И майор как бы ощутил прохладный ветерок с реки, разлившейся по лесам левого берега.
— Знаю и такой город, — Крафт повернулся на каблуках, — Левченко, проводите его в шестую комнату. Передайте Пактусу, чтобы оформил прибытие.
Размахивая стеком, Крафт зашагал прочь. Мимо Соколова прошмыгнул невысокий пожилой мужчина. Маленькие глазки, словно два буравчика, посверкивали под редкими бровями. Улыбнувшись слащаво, он спросил:
— В шестую? Веди, веди.
— Кто это? — поинтересовался Соколов.
— Премерзкий тип! — Левченко сплюнул. — Денщик начальника школы Горбачев. В июне сорок первого был призван, сразу перешел к немцам…
…В бархатной темноте неба звезды будто огоньки сигнальных фонарей самолета. Шелестит ветер в листве раскидистого клена. Ветви постукивают робко.
В помещении темно и тихо. Соколов было задремал, но внятный шепоток за тонкой переборкой насторожил его.
— Сосед наш уснул? — проговорил первый голос. — Ты хотел мне что-то сказать?
— А коли не спит, — отозвался второй. — Подождем еще.
— Дрыхнет без задних ног. И стена как-никак. Давай!
— Я, Темкин, о возвращении домой подумываю. Ведь придется нам когда-нибудь до дому подаваться. Пожалуем в родные места, а нам: “Что вы, други, сделали для победы?”
— Победят-то немцы.
— Дьявол их разберет, кто. Только надо нам с тобой подумать о том, что сможем сделать мы здесь для Красной Армии…
В шестую к Соколову кто-то вошел. Голоса за стенкой смолкли. Налетев впотьмах на стул, поздний посетитель принялся шарить выключатель. Скребся он долго, безрезультатно, в конце концов грязно выругался и крикнул: