— Выкинь ее в чем мать родила, Диана! — раздался голос у нее за спиной.
Это была леди из Лланголлена, минус цилиндр.
— Я это не надену, — повторила я.
Диана кивнула:
— Отлично, тогда я тебя заставлю.
Не дав мне опомниться и защитить себя, она подошла, вырвала у меня из рук платье и окутала мне голову юбками. Я стала выворачиваться и лягаться, Диана толкнула меня на кровать, прижала одной рукой, а второй продолжала натягивать на меня платье. Я сопротивлялась еще отчаянней, скоро платье лопнуло по шву.
Диана крикнула:
— Да помогите же! Мария! Миссис Хупер! И ты, девчонка. — Она обращалась к Зене. — Тебе что, захотелось обратно в твою треклятую кутузку?
Тут же по мне начали шарить, как мне показалось, десятки рук: дергали платье, щипали меня, хватали за брыкающиеся ноги. Я не могла дождаться, пока они отстанут. Под слоями шерсти было жарко и душно.
Мне досталось по распухшей голове, и там запульсировала боль. Вспоминаю отчетливо, как чей-то большой палец скользнул по внутренней части моего бедра и проник в пах. Может, это был палец Марии. А может, миссис Хупер, экономки.
Тяжело дышащую, одетую в платье, меня оставили лежать на постели. На ногах у меня были зашнурованные туфли.
— Вставай! — скомандовала Диана и, схватив меня за плечо, вытолкала за дверь спальни, потом будуара, в темный коридор.
Дамы последовали за мной. Миссис Хупер и Мария держали с двух сторон Зену. Когда я приостановилась, Диана пихнула меня так, что я чуть не упала.
Тут только у меня полились слезы.
— Диана, ты же не всерьез?
Но она ответила холодным взглядом. Тычками и щипками она меня подгоняла. Мы спустились по лестнице — с этого спирального хоровода запыхавшихся, причудливо наряженных женщин можно было бы писать шествие грешников в ад. Прошли через гостиную, где возлежали на подушках несколько оставшихся дам; они удивленно спросили, что это мы делаем. Одна из нашей группы объяснила, что Диана застала в своей собственной постели своего кавалера и горничную и теперь выкидывает их на улицу — зрелище, на которое стоит посмотреть.
Чем медленней мы шли, тем больше напирала сзади толпа, тем громче звучали смех и непристойные выкрики. На нижнем этаже стало холодно; когда Диана открыла кухонную дверь в сад на задах, порыв ветра ожег мои заплаканные глаза. «Нет, нет, не может быть!» — повторила я. На холоде я быстро трезвела.
Перед глазами возникли моя комната, чулан, туалетный столик, постельное белье; портсигар, запонки, прогулочная трость с серебряным набалдашником; льняной костюм цвета слоновой кости, туфли из такой мягкой и красивой кожи, что однажды я лизнула их языком. Часы с ремешком, чтобы носить на запястье.