— Вам, полагаю, не повредит чашечка чего-нибудь горячего?
Я кивнула, он встал и отошел. Его место заступила Флоренс. Младенца она, должно быть, где-то уложила и теперь держала руки плотно прижатыми к груди.
— Вам лучше? — спросила она.
Ее голос и взгляд были строже, чем у мужчины. Я кивнула и с ее помощью перебралась в кресло у огня. Младенца я заметила в другом кресле: он лежал на спине, сжимая и разжимая кулачки. В соседней комнате (видимо, кухне) раздался звон посуды и немелодичный свист. Я высморкалась, утерла лицо, снова расплакалась, потом немного успокоилась.
И обратилась к Флоренс:
— Простите, что явилась к вам в таком виде. — (Флоренс молчала.) — Вы, наверное, хотите знать, кто я такая…
Флоренс чуть заметно улыбнулась.
— Ну да, нам было интересно.
— Я… — начала я, замолкла и закашлялась, чтобы скрыть свою растерянность.
Что я могла ей сказать? Что я та девушка, которая полтора года назад затевала с ней флирт? Которая пригласила ее на ужин, а потом, не предупредив ни словом, заставила напрасно ждать на Джадд-стрит?
— Я приятельница мисс Дерби, — решилась я наконец.
Флоренс захлопала ресницами.
— Мисс Дерби? Мисс Дерби из фонда Понсонби?
Я кивнула.
— Да. Мы встречались с вами как-то уже давно. Я шла по Бетнал-Грин к знакомым и подумала к вам заглянуть. Принесла букетик водяного кресса…
Мы повернули головы и поглядели на пучок. Он лежал на столике у двери и имел плачевный вид, потому что я, потеряв сознание, упала прямо на него. Смятые почерневшие листья, поломанные стебли, мокрая зеленая бумага.
— Вы очень любезны, — сказала Флоренс. Я улыбнулась немного нервно. После недолгой паузы забрыкался и завопил младенец, Флоренс со словами: — Взять тебя на ручки? Ну вот, — подняла его и прижала к груди.
Появился мужчина с чашкой чаю и тарелкой с бутербродами, которую пристроил, улыбаясь, на ручку моего кресла. Флоренс опустила подбородок на голову младенцу.
— Ральф, эта леди — приятельница мисс Дерби, — помнишь мисс Дерби, у которой я прежде работала?
— Боже правый, — произнес мужчина — Ральф.
Он расхаживал по-прежнему в рубашке, но тут снял со спинки стула пиджак и надел. Я занялась своей чашкой и тарелкой. Чай был очень горячий и сладкий — вкуснее я в жизни не пробовала, казалось мне. Младенец опять запищал, Флоренс принялась его укачивать, водя щекой по его голове. Младенец захлебнулся плачем и вздохнул; я при этом вздохнула тоже, но сделала вид, что просто дую на чай, чтобы хозяева не подумали, будто я снова собираюсь заплакать. После новой паузы заговорила Флоренс:
— Простите, я, кажется, забыла ваше имя. — И пояснила Ральфу: — Мы вроде бы знакомились.