Мы направились в другой конец комнаты (песок на полу скрипел под нашими подошвами), к столику с двумя скамейками. Сели по разные стороны и стали размешивать сахар в стаканах.
— Прежде ты бывала здесь регулярно? — спросила я.
Флоренс кивнула.
— В последний раз — лет сто назад…
— Правда?
— Еще при жизни Лили. Честно говоря, здесь что-то вроде парада шутов. Не очень у меня лежит к этому душа…
Я уставилась в стакан с ромом. Внезапно у меня за спиной, в соседнем отсеке, кто-то громко засмеялся, и я вздрогнула.
— А я ему говорю, — послышался девичий голос, — такими делами, сэр, я занимаюсь только с друзьями. А он: Эмили Петтингер говорила, вы с ней добрых полчаса трахались врастяжку. Враки, но не в этом суть. Трахаться врастяжку, говорю, это совсем другое, сэр. А если вы желаете, чтобы я ее… — тут девица, судя по всему, заменила слова жестом, — за это заплатить надо, причем немало.
— А он что? — вмешался другой голос.
Первая девушка помедлила — вероятно, чтобы отхлебнуть из стакана.
— Хочешь верь, хочешь не верь, но этот подонок сует руку в карман и, словно так и надо, выкладывает на стол соверен…
Я взглянула на Флоренс — она улыбалась.
— Уличные девки, — сказала она. — Здесь таких половина. Имеешь что-нибудь против?
Как я могла иметь что-нибудь против, когда я и сама была в свое время уличной девкой — вернее, уличным мальчишкой? Я мотнула головой.
— А ты? — спросила я.
— Ничего. Печально только, что они вынуждены этим заниматься…
Я не стала слушать: меня слишком заинтересовала история уличной девки. А она продолжала:
— Полчаса мы трахались врастяжку, потом лизали бархат, а джентльмен смотрел. Потом Сьюзи берет пару заплат и…
Я перевела взгляд на Флоренс и нахмурилась.
— Они что, француженки? Что они говорят? Ни слова не понимаю. — Я в самом деле ничего не понимала: зарабатывая на улице, я ни разу не слышала таких слов. — Что значит «лизать бархат»? Этим что, в театре занимаются?..
Флоренс покраснела.
— Можешь попробовать, но ведущий наверняка распорядится, чтобы тебя выставили…
Видя, что я все еще хмурюсь, она раздвинула губы, высунула кончик языка и скользнула взглядом по моим коленям. Это меня ошеломило: раньше я не замечала за ней таких жестов. Если бы она изобразила губами поцелуй, результат был бы тот же: в панталонах у меня сделалось влажно, щеки вспыхнули. Чтобы скрыть замешательство, я отвела взгляд в сторону.
Я стала рассматривать миссис Суиндлз и длинный ряд блестящих оловянных кружек у нее над головой, потом — игроков у бильярдного стола. Присмотревшись к ним, я спросила Флоренс: