Я внимательно слушал товарища А., но понять, куда он клонит, не мог. Очень уж непривычно витиевато он выражался. Пришлось дослушать до конца. Товарищ А. еще долго рассуждал о бедах, неизбежных в случае возможного засилья в управляющих органах читающих людей, а закончил свое повествование по-кремлевски коротко и четко:
— Все это я осознаю, но помочь тебе, увы, не могу! — товарищ А. явно разволновался, ему было неприятно лично сообщать мне печальную весть. — Придется тебе, Григорий, оставить службу в Кремле и перебраться на постоянную ставку в Институт долголетия. Кстати, нам там свой человек до зарезу нужен! Сообщать о ситуации будешь лично мне. Так что связь наша не прервется. Чем смогу — помогу, но ты, Григорий, сам выбрал свою судьбу, так что зла не держи! Зайдет мой человечек, так ты ему покажи, где какие бумажки у тебя запрятаны. Передашь дела, и начнется у тебя новая жизнь. Сочувствую, но ты правильно сказал, что каждый по своему на хлеб зарабатывает…
*
Как это часто случалось и прежде, ничего конкретного после, казалось бы, четкого уведомления о переводе на новую работу не последовало. Раньше бы я переживал, нервничал, наводил справки, сейчас я уже был не способен на столь ревностное отношение к своей службе. Опыт, полученный за последний год, подсказывал, что человечек от товарища А. может прийти и через пару недель, и через пару месяцев. Разве кто-нибудь торопится? Может быть, у этого Института долголетия еще и стены не готовы. Кто знает? Однако приятно было сознавать, что задержка в исполнении решения произошла не по моей вине.
Уж и не припомню, сколько раз моя жена Елена уговаривала меня подать в отставку. Будь на то моя воля, — сам бы сторонился товарища А. и его собратьев по партийному руководству страной. Я лучше других знаю, что интеллектуальные игры с ответственными работниками рано или поздно заканчиваются печально. Нам, техническим работникам, судьбой предначертано проигрывать своим облеченным властью покровителям, поскольку правила устанавливаем не мы, да и играем на чужом поле. Но приходится терпеть. Бросать работу в Кремле страшновато, мне ли не знать, что в любом другом месте Союза ССР я буду защищен от превратностей судьбы еще меньше.
Было, впрочем, во всей этой слаботекущей переориентации и хорошее — работы у меня поубавилось. Наверное, товарищ А. решил, что так будет лучше. Хотел, надо полагать, чтобы вспоминал я о нем на новом месте с любовью и признательностью. А может, решил, что мне нужно отдохнуть, как следует, перед дальней дорогой.