Нормальный такой майор внутренних войск, с тугим брюхом, тяжелой мордой и наглыми глазами. Я стоял на причале, лениво поигрывая помповиком, и смотрел, как он, побагровев сытым загривком, выбирается из катера, причалившего рядом с белым «Ништяком».
Наконец майор влез на причал и выпрямился.
Посмотрев на мой «моссберг», он одобрительно кивнул и сказал:
— Хорошее ружьецо. А вы всегда так гостей встречаете?
— Это смотря каких, — ответил я, — если таких, про которых вчера ваши солдатики рассказывали, то именно так, и не иначе.
— Но я-то вроде из других, — сказал майор, усмехнувшись.
— Кто знает, — задумчиво ответил я, — всякие бывают… Их еще «оборотнями в погонах» называют.
— Ну, это вы зря, — майор полез в карман, — я могу удостоверение показать.
— Да ладно, — я засмеялся, — бросьте! А кроме того, удостоверение состряпать, сами знаете, — раз плюнуть. Чему обязан?
— Да в общем-то ничему, — майор перестал рыться в кармане и посмотрел на мой дом. — Хороший дом…
— … хорошая жена, — что еще нужно человеку, чтобы достойно встретить старость? — продолжил я, и мы рассмеялись.
Причем оба — фальшиво.
Я видел, что майор этот — подонок. А он видел, что я это видел. То есть, как говорится: я знаю, что ты знаешь, что я знаю. Примерно так.
Но играть нужно было правильно, и я, радушно поведя рукой в сторону дома, спросил:
— Как насчет чайку? Вы ведь поговорить приехали, так оно под чаек-то сподручнее.
— И то верно, — сказал майор и пошел вслед за мной во двор.
В дом я его приглашать не собирался, и для этого было две причины.
Первая — Семен, а вторая — я не хотел, чтобы в мой дом входили всякие сволочи, особенно такие, после которых остается гнусная казарменно-лагерная вонь. Этот запах был слишком хорошо знаком мне, да и вообще — самым большим желанием в этот момент у меня было всадить заряд картечи в жирное майорское брюхо. Лично мне он ничего не сделал, но я был готов отдать все свои металлокерамические зубы за то, что он этого заслуживал.
Несмотря на кровожадные мысли, я гостеприимно провел майора к большому уличному столу и усадил его на скамью, предварительно смахнув с нее мусор еловой лапой.
— Тимур! — крикнул я, повернувшись к дому.
Дверь открылась, и на крыльце, зевая, появился Тимур, который умело притворился ленивым слугой.
— Чего надо? — пробурчал он и почесал яйца.
Я понял его игру и чуть не рассмеялся.
— Чего надо? Чаю надо, вот чего, — сказал я, — поставь самовар.
— Самовар им, — недовольно пробормотал Тимур, но спустился с крыльца и, лениво переставляя ноги, пошел в сарай за шишками.
— Я вижу, работничек у вас еще тот, — крякнул майор, — ну, да я таких быстро перевоспитываю. Через неделю они у меня начинают бегать, как Валерий Брумель.