И Брут погрузился в мысли о школе — типично для ума, склонного к блужданию. Мать не хотела отправлять его туда, боясь, что ее ненаглядный мальчик окажется в окружении детей ниже его по положению и состоянию. Она беспокоилась, что над его усердием начнут смеяться. Лучше, если у Брута будет домашний наставник. Но отчим мальчика настоял на том, чтобы единственный сын получил стимул, заставляющий его соревноваться в знаниях с другими учениками. Это будет полезно. Кроме того, у Брута появятся товарищи для детских игр. Так высказался Силан. Он не столько ревновал к тому, что Брут занимал главное место в сердце Сервилии, сколько беспокоился о том, чтобы пасынок, по крайней мере, умел общаться с самыми разными людьми. Это пригодится юному Бруту, когда тот вырастет. Естественно, Аврелия рекомендовала совершенно исключительную школу, но педагоги, к сожалению, обладали слишком независимым складом ума, который позволял им принимать одаренных мальчиков из менее изысканного общества, чем круг, достойный Марка Юния Брута. А что уж говорить о нескольких девочках, которые также были признаны достаточно талантливыми!
Имея такую мать, как Сервилия, Брут неизбежно возненавидел школу. Впрочем, Гай Кассий Лонгин, его соученик, которого Сервилия всячески нахваливала, был из такой же хорошей семьи, что и Юний Брут. Однако Брут выносил «дружбу» Кассия только для того, чтобы доставить удовольствие матери. Что общего у него с крикливым непоседой, который бредит о войне, борьбе, о великих подвигах? Только одно кое-как примирило Брута с тем ужасным испытанием, которым стали для него школа и такие товарищи, как Кассий: Брут очень быстро сделался любимцем учителя.
К сожалению, единственный человек, которого Брут хотел бы назвать своим другом, был его дядя Катон. Но Сервилия и слышать не хотела ни о какой дружбе сына с ее презренным сводным братом. Она не уставала напоминать Бруту о том, что дядя Катон происходит от крестьянина из Тускула и раба-кельтибера, в то время как в самом Бруте соединились две очень древние линии: одна — от Луция Юния Брута, основателя Республики (который сверг последнего римского царя Тарквиния Гордого), а другая — от Гая Сервилия Ахалы (убившего Спурия Мелия, когда тот попытался провозгласить себя царем Рима в первые десятилетия существования Республики). Поэтому Юний Брут, который через свою мать являлся патрицием Сервилием, не мог общаться с таким выскочкой, как дядя Катон.
— Но ведь твоя мать вышла замуж за отца дяди Катона и родила ему двоих детей! — однажды возразил ей Брут.